— Эмма не хочет отступать. Она хочет гарантий для рабочих. Если бы ты был на ее месте, поступил бы так же.
— Я не на ее месте. — Рейф сложил руки на могучей груди. — И я не собираюсь обеспечивать рабочих, ты знаешь почему.
Чейз пожал плечами:
— Если не хочешь, чтобы об этом узнал и весь город, советую тебе заверить их, что ничего плохого ты им не сделаешь. Или меняй свой коварный план.
Рейф покачал головой:
— Не изменю. Как нам успокоить их на достаточно долгое время, чтобы сделка состоялась?
— А все называют ублюдком меня…
Рейф недобро усмехнулся:
— В отличие от тебя, я не так остро реагирую на прозвища.
— Потому что ты родился в законном браке. — Чейз бросил пустую картонку в ведро под раковиной. — На моем месте ты бы не был так спокоен.
— Может быть, — согласился Рейф. — Даже наверняка. Если бы мой отец оказался не таким честным, у нас с тобой было бы куда больше общего.
Чейз вышел из кухни и открыл дверь балкона-галереи, опоясывавшего весь дом:
— Давай выйдем, хочу подышать.
Ветер приносил запах моря, и голова Чейза постепенно прояснялась. Рейф присоединился к нему. Они стояли у перил, не пожелав сесть за легкий столик, и смотрели на океан. Рейф, как всегда, выбрал самое лучшее место, и хотя Чейз был приверженцем более скромных форм, вид не мог не впечатлить его. Ему вдруг захотелось, чтобы у него был свой дом, оглашаемый смехом детей, согретый женской лаской, и не просто женской, а лаской Эммы. Он хотел, чтобы у него была настоящая семья.
Это желание заронило искру понимания, как выйти из положения, в котором оказался Рейф. Чейз немного подумал и сказал:
— Помнишь, как наши родители сообщили нам, что хотят пожениться?
— Лучше всего я помню злость и боль. Я не хотел верить, что мой отец способен привести кого-то на место моей матери всего через три года после ее смерти. — Он красноречиво посмотрел на Чейза. — Еще я помню, как ты выбил из меня эти мысли.
— Просто я знал, что никто не мог заменить Ханну, а мама не стала бы и пытаться. Зачем бы ей это?
— Мне понадобилось много времени, чтобы понять, что она идеально подходила отцу, — пробормотал Рейф.
Чейз медленно улыбнулся:
— Но не так идеально, как Ханна.
Улыбка смягчила резкие черты лица Рейфа.
— Конечно нет. — Его выгоревшие брови сошлись к переносице. — А почему ты вспомнил об этом?
— Я вспомнил, как Боб усадил тебя…
— Насильно, если я правильно помню.
— Без сомнения. — Чейз прищурился, вспоминая, что конкретно сказал его отчим. — Боб сказал, что надеется, что когда-нибудь ты найдешь способ увековечить память о твоей матери, дать всем понять, какой особенной она была.