— Пожалуйста, оставайтесь там, сэр.
— Нет! — Чейз оттолкнул руку полицейского. — Вы не понимаете! Мне нужно к Эмме…
Снова эта рука, на этот раз сжимает его плечо. Солнечный свет играл на золотой табличке с именем — Гарсия.
— Я сказал, оставайтесь там. В машине пострадавшая. Нам нужно очистить периметр для медиков.
— Она моя! Эта пострадавшая женщина — моя! Это Эмма, Эмма Уорт!
Гарсия широко распахнул глаза:
— Наследница Уортов? Дочь Рональда Уорта?
— Да. — Чейз снова попытался протиснуться мимо него. — Пустите меня. Она моя невеста, я должен подойти к ней.
Полицейский сочувственно посмотрел на него:
— Простите, я не могу вас пропустить. С ней сейчас врач, он ехал за ней.
Чейз забыл, как дышать.
— Она…
Он задыхался, не в силах произнести ужасное слово, но Гарсия понял его.
— Нет-нет, она жива, но вы должны позволить доктору сделать свою работу.
— Она беременна… — Чейз еще раз попробовал прорваться. — Она носит моего ребенка.
— Мы скажем доктору. Мы скажем ему, что вы здесь. — Сочувствие смягчило лицо офицера. — Как только он позволит, обещаю, я позову вас.
— Я должен быть с ней.
— Я понимаю, поверьте.
Следующие пять минут тянулись целую вечность, наполненные страхом и беспомощностью. Чейз слышал звук сирены, приближающийся медленно, слишком медленно. Все снова замедлилось, но наконец один из полицейских, стоявших у машины Эммы, махнул Гарсии.
— Идите, — разрешил тот.
Чейз бросился к машине по обломкам металла и битому стеклу, огибая самые большие куски, не обращая внимания на впивающиеся в босые ноги куски поменьше. Он упал на колени у водительской двери. Эмма сидела внутри этой стальной западни, закрыв глаза. Это его не встревожило: подушки безопасности сработали, а вот от вида крови он чуть не лишился чувств.
— Она беременна, — сказал Чейз человеку, которого он определил как доктора.
— Я понял.
— С ней все будет в порядке?
— Она периодически теряет сознание. Точнее можно будет сказать, когда мы отвезем ее в больницу и осмотрим.
— Она…
Голос снова подвел его.
Он боялся задать вопрос, потому что не думал, что сможет вынести ответ. Врач положил руку ему на плечо.
— Она выживет. Спасибо ремню безопасности и хорошо сделанной машине.
Облегчение переполнило его, на глаза навернулись слезы. Впрочем, долго это не продлилось.
— А наш ребенок?
— Простите. — Печаль в голосе врача чуть не свела Чейза с ума. — Я не могу сказать.
* * *
Происходило что-то странное. Эмма попыталась понять что, но не смогла сосредоточиться. Голоса становились громче и снова почти исчезали. Она чувствовала тревогу за словами, но каждый раз, как она пыталась вслушаться в слова, они неизменно ускользали. Темнота наступала, и она почти сдалась ей, но что-то — нет, кто-то — не отпускал ее, заставлял возвращаться в этот мир боли и страха. Снова раздался этот голос, просящий, умоляющий. Она попыталась открыть глаза, но тут яркий свет пробился сквозь опущенные веки, взорвавшись болью в голове. Открыть глаза — впустить боль внутрь, нет, нельзя.