— И это все? — спросил он.
— Нет.
— Что еще?
— Я перегоню ероплан.
— Ты шутишь?
— Вроде бы нет.
— Может, тебя кто-то попросил об этом? Может, чего-то пообещали? кинул наводящий вопрос Комаров.
— Никто ничего не обещал. Просто я перегоню. Вот и все.
На неподвижном лице КО, эмоции которого выражались только оттенками красного спектра, на этот раз шевельнулось что-то похожее на надежду: скажи такое кто-нибудь другой, Комаров бы и слушать не стал — времени жалко, — но Иван Ильич никогда не был замечен в пустословии и, если память не изменяет, выкручивался из самых рискованных ситуаций. В Антарктиде только благодаря ему Комаров не повторил последний подвиг Чкалова. Но великий летчик нашего времени крутился в зоне аэродрома, а они остались бы в горах Антарктиды, куда ни одна собака не сунулась бы за их останками.
— Мой инженер не пойдет на риск даже за крупный гонорар, — вздохнул Комаров. — И я его понимаю. Оповестил АТБ — у базы энтузиазм равен нулю. Твой сынок — малый умный… Технарей, правда, и слесарей дает, но они выступают как частные лица — вольнонаемные. Если что случится, он умоет руки.
— Знаю.
— Твои действия?
— Сперва твои… это… действия. Инженера отправляй в отпуск, сам тоже. Меня оформи временно инженером…
— А командир?
— Махоткин.
— Рискуете.
— Мы того… отрисковались.
— Молодцы! А если не сыграете в гроб, будете говорить, что Комаров струсил.
— Мы… свое отговорили. Можем и помолчать.
— Но нет ничего тайного…
— Если хочешь, будь в комиссии по списанию аэроплана. Комиссия ведь едет списывать?
— Ну и что? Поедет, конечно.
— Задержи всех в Ванкареме. Отдохните там денек. Водки попейте.
— А ты и Махоткин?
— Полетим на лед.
— Что затеяли? Повторить подвиг Челюскинской эпопеи? На место гибели «Челюскина» летали, помнится, тоже из Ванкарема? Но вас звезды не ждут. Разве что гонорары, — намекнул он.
— Много говорим.
— Ладно. Что мне делать?
— Немедленно выпиши мне командировочное удостоверение. Без него и на завод не пустят.
— Дальше?
— Ты в понедельник летишь с комиссией и делаешь… это… маленькое изменение маршрута: летишь в Энск.
— И что?
— И садишься на заводской аэродром.
— Слушаю.
— Я там буду ждать вас с тележкой… Загружаемся, летим на лед.
— Если даже вы и замените на ероплане тележку, экипаж не обязан на нем лететь. Рисковать башкой никто не обязан.
— Там будет видно.
— И будет прав: ведь узлы навески тележки наверняка вывернуты при ударе о торос. Сама тележка весит полторы тонны. Прибавь сюда скорость набегающего потока. Ведь шасси убирать нельзя. Представляешь, какая будет сила сопротивления?