— Ага — в замешательстве кивнул я — Кушайте на здоровье… и мы согласны. Спасибо.
— Я не детеныш! — возмущенно завопил Тикса, верно поняв, к кому именно относились слова сгарха — И мои камень! Все камень взять надо!
— Да возьмем мы твои камни — зло прошипел я — И ты детеныш! А то пойдешь пешком! Шрам, Мрак, Лени — садитесь на сгархов. Лени, не трясись ты так! Не съедят они тебя.
— А вдруг? — возразил рыжий, застыв на месте и с испугом косясь на заинтересованно обнюхивающего его сгарха — Господин, может лучше пешком?
— Садись на сгарха — едва сдерживаясь велел я, вручив свой меч Тиксе и в свою очередь схватив его в охапку.
— Рижий глюпый и трус! — не смог промолчать гном, болтаясь у меня в руках.
— Я не трус — возмущенно возразил рыжий.
— Но я боюсь — буркнул я — Садись. Хотел бы он тебя сожрать — ты был бы уже мертв.
"…здесь много вкусной добычи…" — не поднимая головы со снега, беззвучно сказал сгарх — "…мы сыты…"
— Вот видишь — подхватил я — Сгархи сыты. Так что лезь быстрее, пока они не проголодались!
К этому моменту я уже неуклюже сидел на холке зверя, посадив перед собой гнома. Сел по памяти — так, как сидели шурды наездники на темных сгархах. Ниргалы последовали моему примеру, а еще через две минуты, на лениво порыкивающего сгарха забрался и Лени.
— Все, мы готовы — сказал я, убедившись, что все мои спутники сидят на зверях — Цепляйтесь за шерсть! Обеими руками! Шрам, держись изо всех сил! Надо убраться отсюда подальше, пока не подоспел следующий отряд шурдов.
Сгарх играючи поднялся на лапы, словно и не почувствовав тяжелой ноши.
"…держитесь крепко… …мы пойдем быстро… донесем вас до нор… …потом охота…".
— На юг! Она пошла на юг! — срывая голос вопило корчащееся на обочине тракта подобие человека.
Землистый цвет кожи, всколоченные волосы, стекающая по подбородку слюна и мокрые, тяжело пахнущие штаны. Даже самые близкие не признали бы в нем еще неделю назад преуспевающего кузнеца, что построил небольшую кузницу около дороги и задешево перековывал слетевшие подковы и делал прочую мелкую работу. Теперь же, это была лишь исхудавшая тень некогда могучего кузнеца. Бешено выкаченные глаза, трясущие пальцы с почерневшими ногтями и искусанные до мяса губы говорили о том, что этот человек абсолютно безумен.
— Забрала… забрала… забрала его у меня! Велела мне идти на восток, к любой деревне и убить как можно больше жителей, а потом убить себя… она забрала у меня его! Забр-а-а-ала! Мой… мой…!
Хмуро взглянув на воющего безумца с высоты седла, отец Флатис повернул голову к облаченному в серый балахон монаху: