Почти каждый из родителей — даже самые рассудительные из нас, которые тоже говорят с плюшевыми медвежатами, — смогут рассказать о каких-то моментах духовного подъема, пережитых в детстве, причем чаще всего на природе. Они также могут соотнести их с подобными моментами, пережитыми в раннем возрасте их детьми. И несмотря на это, тема о необходимости природы для духовного развития молодых людей не получает должного внимания. Отсутствие исследований в этой области позволяет предположить здесь некоторую нервозность. Кроме того, духовный опыт ребенка среди природы, особенно в уединении, лежит за пределами контроля взрослых вообще и учрежденного контроля в частности.
Некоторые религиозные организации и системы вероисповедания категорически отвергают предположение о взаимосвязи природы и духовности. Подозревая природоохранные объединения в намерении подменить религиозные, они воспринимают его как разрастающийся культурный анимизм. Такое представление, пустившее глубокие корни в американской культуре, возможно, является одним из наименее признанных, но наиболее серьезных препятствий на пути детей к природе.
Сьюзан Томпсон прекрасно осознает влияние окружающей среды на поведение человека. Несколько лет назад Сьюзан, которой сейчас немногим больше пятидесяти, посмотрела на почти стерильную Южную Калифорнию и решила, что такая жизнь небезопасна для детей. Их родители нечасто выходят из дома куда-то, кроме работы. Это означало, что дети, играющие перед домом, будут на виду у недоброжелательных незнакомцев. Поэтому она ликвидировала двор перед домом, а за домом устроила внутренний двор, обнесенный оградой из валунов, поставила туда несколько адирондакских кресел и объявила соседям, что они могут использовать этот внутренний дворик как место для бесед. Когда я как-то вечером посетил томпсоновский дворик, то увидел, что соседи сидят там с напитками, а дети расположились у стены и играют на темно-зеленой траве. Таким простым творческим подходом она многое изменила в душевном состоянии своих соседей.
Она любит проводить время на природе и советует дочери делать то же самое. Но, как многие консервативно настроенные религиозные христиане, она с подозрением относится к любому возвеличиванию одухотворенности природы, называя это «экологической пропагандой».
«Господь создал людей, и поместил их в сад, и наказал радоваться этому саду, и распоряжаться в нем, ибо так угодно Создателю», — говорит она. В основе рассказа о сотворении мира, считает она, лежит «правда о том, что человек создан по образу и подобию Бога и наделен некоторыми способностями, одному лишь Богу свойственными, такими как свобода выбора, способность творить и властвовать над созданием». Без данных на то Библией оснований, считает она, заботясь о природе, легко пасть жертвой сентиментализма, идолопоклонства, стать поборником биологического равноправия (когда превозносят животных и умаляют значение человека) и биоцентризма (при котором игнорируется изложенное в Библии положение о том, что там, где потребности человеческие находятся в противоречии с потребностями нечеловеческими, приоритет остается за нуждами человека). Томпсон видит «насущную необходимость в том, чтобы дети непосредственно контактировали с природой до того, как они перейдут к абстрактным представлениям о важности этого взаимодействия. Вопрос не столько в том, будут ли они о ней заботиться… важно еще и почему».