— Никогда не был знаком с девушкой, которую звали бы Тиффани, — сказал он. — По-моему, очень мило. Сразу начинаешь думать о чем-то красивом и дорогом.
— Так и было задумано, — сказала девушка. — Намек на бриллианты.
— Значит, твои родители наперед знали, что ты вырастешь красавицей.
— Мои родители тут ни при чем. Я его сама себе выбрала.
— Вот как. Да, действительно. Какой смысл держаться за имя, которое тебе не нравится. А оно ведь тебе не нравилось?
— Я его терпеть не могла. Как только ушла из дому, так и поменяла.
— Неужели было такое плохое?
— А как бы тебе понравилось, если бы тебя звали Долорес? По-моему, хуже не придумаешь.
— Забавно. Мою мать тоже звали Долорес, и она тоже его не любила.
— Не врешь? Правда мать Долорес?
— Честное слово. Она у меня была Долорес с рождения и до смерти.
— Почему же она его не сменила, если оно ей не нравилось?
— Сменила. Хотя и не так радикально, как ты, но по имени ее никто не звал. На самом деле я лет до десяти даже не знал, что она Долорес.
— И как же ее называли?
— Долли.
— Понятно. Я тоже так пробовала, но вообще-то не намного оно для меня лучше. Долли подходит, если быть толще. Оно вообще для толстых.
— Ну, если честно, мать у меня была не худенькая. Не всю жизнь, только в последние годы, но набрала здорово. Слишком много пила. Иногда такое бывает. Каким-то образом алкоголь влияет на обмен веществ.
— Мой старик пил как лошадь, а был тощий. Нос был красный, а так и не скажешь, что пьет, зараза.
Так они и болтали о том о сем, пока не закончилась пленка, а потом устроились на диване и открыли бутылку скотча. Нэш к тому времени успел придумать, будто влюблен в нее, что было вполне естественно, и теперь, когда лед был сломан, принялся задавать ей кучу вопросов, расспрашивая о ее жизни — пытаясь таким образом создать пусть хоть видимость дружеского участия, чтобы спрятать за ним истинный смысл их встречи и в то же время как-то соотнестись с реальностью. Однако беседа входила в условия найма, и пусть рассказывала она о себе охотно и много, Нэш в глубине души понимал, что девица просто выполняет свою работу, развлекая клиента, который любит поговорить. Истории были правдоподобные, но звучали так, будто бы она, повторяя их раз от разу, в конце концов и сама поверила в то, чего никогда не было, и теперь обманывала не собеседника, а себя, тешась своими глупостями так же, как Поцци тешился мечтой о мировом чемпионате лучших игроков в покер.
— Накоплю денег, — говорила она, — брошу эту жизнь и пойду в шоу-бизнес.
Ее нельзя было не пожалеть, не почувствовать сострадания к детским, наивным мечтам, и Нэш настолько поддался чувствам, что невольно вовлекся в игру.