— По-моему, из тебя вышла бы замечательная актриса, — сказал он. — Как только ты начала танцевать, я сразу понял, у тебя есть талант. Двигаешься ты, как ангел.
— Траханье хорошо помогает держать форму, — сказала она серьезно, будто бы констатируя медициной проверенный факт. — Разрабатывает тазовые мышцы. А я в последние два года только и делаю, что трахаюсь. Так все себе разработала, что хоть в цирк иди.
— У меня в Нью-Йорке есть знакомые агенты, — сказал Нэш, которому уже было не остановиться. — Один занимается большими проектами, и вот он-то наверняка захочет на тебя посмотреть. Его зовут Сид Дзено. Если хочешь, завтра позвоню ему и договорюсь.
— Это, случайно, не порнуха, а?
— Нет, нет, что ты. Дзено человек серьезный. Он в кино сейчас находит лучшие молодые таланты.
— Да я вообще ни от чего бы не отказалась, ты ж понимаешь. Но ведь кем назовешься, тем и будешь. Приклеят тебе ярлычок, а потом фиг тебе дадут роль в одежде. Я и без нее ничего, но не хочется. Хочется по-настоящему сыграть. Вот если бы роль в сериале или, например, хоть в рекламе. Ты, может, и не поверишь, но смешить я умею что надо.
— Без проблем. У Сида связи на телевидении есть. На самом деле он там и начинал. В пятидесятых он был одним из первых, кто стал работать только на телевидении.
Нэш уже сам не знал, что он несет. Он с ума сходил от желания и в то же время боялся того, чем все это потом для него обернется, он молол языком так, будто и впрямь рассчитывал, что девица поверит во всю эту чушь. Но так или иначе, в спальне девица оказалась что надо. Для начала она его поцеловала сама, и он, не смевший даже надеяться на такое, мгновенно себе вообразил, будто полюбил ее окончательно. Обнаженная, она действительно была очень красива, но для Нэша, который понял, что девица отнюдь не намерена его унижать, отрабатывая свое машинально и наспех, это стало неважно. Когда в конце концов они добрались до постели, она показала, на что способны ее хорошо натренированные тазовые мышцы, с такой гордостью и вдохновением демонстрируя свой талант, о чем Нэш уж точно не мог и мечтать. Он совсем потерял голову и понес уже полную несуразицу, глупости до того неуместные, что услышь его кто-то со стороны, то решил бы, что Нэш спятил.
Он предложил ей остаться и поселиться в фургоне, пока он не закончит стену. Он заботился бы о ней, сказал он, а потом, когда работа закончится, он отвез бы ее в Нью-Йорк и помог ей сделать карьеру. Плевать на Сида Дзено. Нэш найдет кой-кого получше, потому что верит в ее талант, потому что любит ее без памяти. В поле они поживут всего месяц-другой, не больше, и она ничего не будет тут делать, а только отдыхать и наслаждаться жизнью. Он сам будет готовить, будет стирать и убирать, а у нее будет что-то вроде отпуска, время перетряхнуть себя и вышвырнуть все, что налипло за последние два года. Здесь, в поле, неплохая жизнь. Простая, спокойная, душа отдыхает. Ему хочется только ее разделить с кем-нибудь. У него слишком давно никого не было, и, кажется, он устал. От одиночества сходишь с ума, сказал он. Вот на прошлой неделе едва не убил ни в чем не повинного мальчика, и, если все будет как прежде, он за себя не ручается, может случиться еще что-нибудь и похуже. Если она останется, он для нее все сделает. Даст ей все, чего она ни пожелает. Будет любить ее так, как никто никогда не любил.