— Джейн, подождите!
— Все в порядке, — бросила она через плечо севшим от слез голосом.
Харви опустился в плетеное кресло, которое жалобно скрипнуло под ним. Он откинулся на спинку и потер лицо руками. Джейн, нежно прижимающая к себе ребенка, с глазами, полными любви, стояла перед ним как живая.
Почему она плакала? Харви почувствовал, как по его спине пробежали мурашки. Неужели это ее ребенок? Где он сейчас? В его голове тут же начал разворачиваться какой-то очень неприятный сценарий. Харви встал и налил себе виски. Как же мало он знает об этой женщине, о ее прошлом, о людях, ее окружавших! Светлая, солнечная Джейн, какую тайну ты хранишь?
За обедом он отметил, что Джейн уже взяла себя в руки: как всегда, задавала множество вопросов, интересовалась пропавшими телятами, расспрашивала об отце…
Об отце Харви говорить не хотелось. Почему женщин всегда интересует прошлое, то, что уже умерло или ушло?
Телята так и не нашлись. Весь следующий день, объезжая ранчо, разговаривая с пастухами и с загонщиками, Харви все время думал о Джейн. И при этом, странное дело, постоянно видел ее с ребенком на руках. Бывает же такое! Еще совсем недавно она никогда в его воображении не связывалась с материнством. А теперь этот образ не хотел отступать. Харви испытывал замешательство, даже страх оттого, что никак не мог выкинуть из головы ребенка, которого увидел на фотографии. Где он? Почему Джейн плакала?
В течение нескольких дней он твердил себе, что не должен вникать в ее жизнь, не должен начинать того, что неизбежно закончится крахом. У них с Джейн нет будущего, что бы он ни чувствовал по отношению к ней. И только последний дурак мог пригласить Джейн остаться в его доме. Ведь все можно было предвидеть заранее. Да еще поцелуй ночью на террасе. О чем он тогда думал?
Хуже всего, что тогда Харви не думал ни о чем. По крайней мере, рациональная часть его мозга спала. Вместо того чтобы дать себе труд пошевелить извилинами, он отдался чувствам. Наслаждался свежим дыханием Джейн, приятным запахом мыла, звуком ее голоса, таким мягким и сексуальным в ночной тишине, серебристыми бликами, запутавшимися в густых буйно-рыжих волосах, которых ему до боли хотелось коснуться. И с необычайной остротой воспринимал близость Джейн, стоявшей рядом в тонком ночном халатике.
И Харви не устоял.
И теперь она здесь, в его доме, в его жизни, и он не может придумать мало-мальски благовидного предлога, чтобы аннулировать свое приглашение и попросить Джейн уехать. И с каждой своей улыбкой, с каждым смешком эта женщина все глубже входит в его жизнь.