— Вы там дорогих модных лекарств, антибиотиков разных не назначайте, — продолжал министр. — Медицина и так дорого обходится правительству. Старайтесь лечить лекарствами подешевле — анальгином, пирамидоном, стрептоцидом, горчичниками. Можно компресс хороший назначить — из водки пополам с постным маслом. Народные средства тоже помогают. В старину лечили проще, а люди были здоровей.
В этом совете ясно отражался примитивный уровень советской медицины и еще более отражалось примитивное мышление ее организаторов.
Предупрежденный, что условия там суровые, я захватил все теплые вещи, учебники и охотничье ружье. И попрощался с друзьями, оставив их на попечение очаровательных актрис.
Маленький санитарный самолет Як-12 стоял на лыжах, как гусь на лапах. Этой моделью тогда сменили тихоходные бипланы По-2. Мы летели на север над бескрайними белоснежными просторами сплошных лесов — первозданная природа, не тревожимая тысячелетиями. Я смотрел и думал — наверное, в этой дикости должны быть действительно суровые условия. Через два часа самолет заскользил лыжами по льду Медвежьего озера и почти уперся в здание Паданской районной больницы, на самом берегу. Оказалось, что дорога в Шалговары завалена снегом, лишь через два дня я смогу проехать на вездеходе.
Поселок — центр большого леспромхоза на вырубленной в диком лесу широкой просеке, линии электроэнергии нет. Свет дается от местного движка. В поселке всего одна прямая улица, в одном конце — управление леспромхоза, столовая, магазин, клуб, почта и амбулатория. На другом конце — моя участковая больница: только что достроенный бревенчатый сруб. Рядом баня на два дня в неделю — день женский, день мужской. Других признаков цивилизации XX века нет.
Позади всех домов — длинные узкие участки для огородов, они упираются прямо в лес. По ночам туда заходили волки — на снегу бывали волчьи следы. Начальник леспромхоза, молодой сильный мужик, обрадовался врачу:
— Мы уже давно врача ждем. Была у нас фельдшер, да уехала. А в нашей округе десять карельских деревень и восемь лесоповальных участков с наемными рабочими.
Он тут же стал учить меня, как стрелять волков: надо с вечера положить в конце своего участка кусок тухлого мяса, погасить в доме свет и сидеть у открытого окна. Когда в лунном свете появятся волки, идущие на запах мяса, по ним легко и удобно стрелять.
— Я уже убил восемь зверей. За шкуру каждого волка в районе платят по сто рублей.
Ого! Это больше моей месячной зарплаты.
Моя больница — всего на десять кроватей: одна комната для мужчин, другая — для женщин, кухня и аптека. При входе есть комната, выделенная мне под жилье. Рядом холодная уборная, но все-таки внутри дома. Никакой хирургией заниматься здесь я не мог и мечтать. Повариха кормила меня тем, что готовила для больных. Обед в столовой стоил рубль, а я получал за день работы два, так что кормиться в больнице было выгодно.