Языков поехал к нему на дачу, чтобы сменить гипсовую повязку на более легкую. Делать одному это невозможно. В помощь ему должны были дать женщину-хирурга из Кремлевской больницы. Помощница ему не нравилась. Он сказал мне:
— Поедешь со мной к старику Буденному. Не хочу брать кремлевскую бабу, ну ее к… матери. Снимем ему тяжелую повязку и наложим твою, легкую. Но ты смотри, держи язык за зубами — чтобы ни одна живая душа не узнала о нашей поездке.
Это был знак большого доверия моего шефа ко мне. Я не был в штате Кремлевской больницы, и с официальной точки зрения мое участие в лечении было нарушением правил. Языков попросил у Буденного разрешения привести своего ассистента и прислать за нами его машину, чтобы избежать машины Кремлевской больницы. Все надо было делать в секрете, потому что за всеми следили и могли донести.
Мы мчались по средней линии Минского шоссе в тяжелой машине ЗИЛ-111, на номере были буквы МЩ — это значило, что машина принадлежит военному министерству. Милиционеры пропускали нас, вытянувшись и беря «под козырек». Дача в местечке Баковка, в 22 километрах от Москвы, не доезжая Переделкино. Дежурный офицер заглянул в машину, шофер, тоже офицер, назвал ему нас, все были предупреждены о нашем приезде.
Сплошные железные ворота открылись, и мы въехали на территорию. Вдали виднелся трехэтажный деревянный дворец. На балконе сидел знаменитый усатый старик, накинув на гипсовую повязку плащ с маршальскими погонами.
Рассказ маршала Буденного
Нам с Языковым пришлось повозиться до пота, меняя гипсовую повязку. Знаменитому нашему пациенту стало легче, он угощал нас сладкими дынями, присланными ему с юга.
Как все старики, он любил поболтать и вел рассказы про опыты своего лечения.
— Это вот теперь все лечат разными лекарствами да операциями. В мою молодость ничего этого не было. Помню, в Первую мировую войну рубанули меня шашкой по левому плечу. Что делать? Зашел я в первую же хату, нашел там густую паутину и наложил ее поверх раны. А сверху замотал тряпкой, которую тут же и подобрал. Вот и вся операция. А ведь зажило! От паутины зажило. Это такое старинное казачье лечение было — паутина всякую рану заживляла.
Мы вежливо слушали, Языков дал этому научное обоснование:
— Возможно, паутина с плесенью содержит в себе какие-то антибиотические средства — ведь открытие пенициллина тоже началось с изучения свойств плесни.
— Вот я и говорю — без операций, — сказал Буденный, — А то еще случай был в 1914 году: пожаловался я фершалу-коновалу (он выговаривал — «фершалу»), что ухо болит. Аж мочи никакой нет, болит — туда его растуда (добавил несколько нецензурных слов для подтверждения силы боли). Фершал завел меня в солдатский нужник, срезал ножом лучинку с дощатой стены, заострил на конце, потом оттянул мое ухо, да как воткнет туда острую лучину — прямо в ухо! Я света не взвидел от боли. А оттуда гной потек — и сразу боль пропала, как рукой сняло. С тех пор ухо никогда не болело. Что скажете?