— Сегодня жарко, и вас, наверное, мучает жажда, сэр, — сказала Патриция лицемерно, бросив тайком взгляд на сизый нос инспектора.
Бейли действительно томился жаждой. Он благодарно улыбнулся Патриции и высоко оценил ее поступок. Затем он перешел к завещанию Роберта Торпа.
— Человек, который несет такую чушь, не мог быть нормальным.
— Ненормальным он не был. Он был алкоголиком, — вырвалось у Патриции.
— Да, пьянство — это плохая черта, очень плохая. — Бейли понимающе кивнул и сделал глоток, влив в себя полстакана портера, затем сказал Дороти: — Я хорошо, даже очень хорошо могу вас понять, насколько нежелателен вам визит полковника и этой мисс Грэди.
— Я не выношу этих типов, — призналась Дороти искренне. — Если бы не последняя воля моего покойного мужа, я сейчас же сунула бы им в руки по двадцать тысяч фунтов, чтобы скорее освободиться от них.
Бейли одобрительно кивнул.
— Я вас очень хорошо понимаю. Очень хорошо. И все же я вынужден задать вам ряд вопросов. К сожалению, уже так сложилось, что полиция оплачивается за счет грошей налогоплательщиков, и поэтому часто даже против собственной воли она должна изучать причины всех дел, где речь идет о возможном преступлении.
— Вы полагаете, что здесь было состряпано дельце? — Дороти позаимствовала это выражение из детективного романа, который она недавно прочла перед сном.
Буль-буль-буль — инспектор влил в себя еще одну порцию портера, зажмурился от наслаждения и, казалось, полностью отключился от преступного мира. Но внешность его была обманчива.
— Да, к сожалению, мы вынуждены принимать в расчет и возможные покушения, — вздохнул он и поставил стакан на стол.
— Ну, а меня вы, конечно, считаете главным подозреваемым лицом? — спросила Дороти.
Бейли замахал руками, как будто он хотел отогнать слепня. Добрая улыбка собрала вокруг его носа сеть морщин.
— С чего вы взяли, что именно вас я считаю виновной?
— Ну, причина совершенно ясна. Вы долго допрашивали всех и прочитали завещание.
— Идею создать детский интернат и бассейн я нахожу великолепной, — похвалил инспектор. — Я могу себе представить, какие мины сделали непрошеные гости, когда увидели в дверях Фишера с резиновым крокодилом, а вы в это время рассказывали о своих планах.
Сделав паузу, Бейли продолжал:
— Доктор Эванс — единственный приятный человек, даже очень приятный. Мне кажется, что вы с ним подружились?
— Да, он мне нравится, хотя его дьявольская бомба чуть не стоила мне жизни.
— Было бы весьма жалко, если бы с вами что-нибудь случилось, — сказал Бейли сочувственно. — В этом случае пришлось бы навсегда расстаться с вашим проектом детского интерната, а когда речь идет о детях, я не могу оставаться равнодушным. Кстати, не поймите меня превратно, я позвонил в ведомство детских домов, но там никто не знает о вашем визите. Жаль, жаль.