— Отложим это до завтра. Утром ты у нас заговоришь! — спокойно заявил Марсель.
Палач и его подручные следили за удалявшимся прево. Его тень зловеще вытянулась под этими мрачными сводами. «Он держался бы под пыткой не менее стойко, — подумал палач и содрогнулся. — О горе, какие тяжёлые наступили времена!»
Прево, этот калиф на час, не слишком прочно стоял на своём пьедестале, и поэтому палач при допросе капитана королевской стражи не находил нужным прилагать всё своё умение. Деревянные колодки, сжимавшие колени пытаемого, не были на этот раз пригнаны плотно, и благодаря этой предосторожности кости остались целы.
Как только в мрачных лабиринтах стих шум шагов прево, мессир Готье осторожно приоткрыл глаза.
— Чёрт тебя подери, ослиная голова, да сними же с меня скорей эти колодки! Они весят не меньше чем по сто фунтов. Я уже думал, что вот-вот подохну, а этот дурак колотил по клину с такой силой, будто у него был зуб против меня.
— Клянусь головой, мессир Готье, мы не могли иначе, — оправдывался палач. — Прево глав не сводил с моих рук, и я дрожал от страха, что он заметит обман. — Человек в чёрном стал развязывать ремни, скреплявшие деревянные колодки. — А как же завтра, монсеньёр? Я не знаю, удастся ли мне снова обмануть прево.
Мессир Готье чуть было не проговорился, что завтра он будет далеко, но вовремя сдержался. В эти смутные времена, когда повсюду было предательство, любая неосторожность могла испортить всё дело.
— Завтра?.. У нас пока ещё сегодня, Жан!
Вошли двое стражников и тюремщик, чтобы увести бывшего капитана.
— Чёрт вас побери, Венсан и Лямармот! Нечего вам строить такие рожи! Дайте-ка мне опереться на ваши плечи. Пройдёт немного времени, и я снова буду вашим начальником.
Но, хотя они и охотно исполнили его просьбу, красноречие мессира Готье, по-видимому, их не слишком убедило.
Опираясь на них, капитан удалился. Ноги его волочились, а позади оставался кровавый след.
Палач и его подручные возились со своими зловещими приспособлениями. Их рабочий день подходил к концу.
— Ничего не уносите, — сказал Жан. — На рассвете мессира Готье снова передадут в наши руки.
Рано утром, когда тюремщик в сопровождении стражи вошёл в тесную камеру Готье Маллере, она оказалась пустой. Ночью птичка улетела.
О том, кто помог ему бежать, так никогда и не узнали. Следствие вёл сам Этьен Марсель и грозил предать всю стражу в руки палача. Но никто ничего не видел и не слышал, как если бы живая плоть, состоявшая из двухсот фунтов костей и мяса, внезапно растворилась в воздухе.
А Марсель лишний раз убедился, что власть его была отнюдь не прочной. За фасадами введённых им новых учреждений продолжала действовать старая машина.