Теперь «Морской Дракон» двигался вперед почти беззвучно, лишь под носовым брусом шипела и всплескивала вода. Команда отдыхала, освобожденная попутным ветром от тяжелой работы на веслах. Один только рулевой, внимательно вглядываясь вперед, держал в ладонях рукоять кормового весла. Воины неторопливо переговаривались. Попутный ветер они считали доказательством того, что предприятие увенчается успехом.
Оглядывая отдыхавших на палубе ваниров, Соня вдруг увидела Корка — того самого воина, что заступился за нее, нагнав страху на Гронни. Корк сидел, прислонившись спиной к дощатому ограждению борта. Сейчас в его лице не было заметно и признака безумия. Корк задумчиво смотрел куда-то в пространство и мягко, мечтательно улыбался. Глаза его ярко голубели из-под спутанной гривы волос, цветом и жесткостью напоминавших пшеничную солому. Соня решила поблагодарить этого человека. Она подошла и села рядом с ним. Корк покосился на девушку и снова уставился куда-то вдаль.
— Спасибо тебе,— сказала Соня.
— За что? — Голос его был мягок и не имел ничего общего с тем хриплым карканьем, которое Соня слышала раньше.
— Ты ведь вступился за меня,— сказала девушка.
— Вступился… Действительно…— Корк выглядел растерянным.— Но разве тут нужна благодарность?
— Конечно, нужна,— кивнула Соня.— Ты ведь никогда меня раньше не видел и совершенно ничем мне не обязан.
— Ты — девушка,— сказал Корк.
— Для многих других это был бы довод, чтобы презирать меня. Знаешь: «женщина — не человек».
Корк надолго замолчал, по-прежнему глядя вдаль. Впрочем, мечтательная улыбка исчезла с его лица, оно сделалось жестким.
— Скажи, тебе уже сообщили, что я безумен? — спросил он наконец.
Соня не знала, что ответить. Корк заметил это.
— Сказали, я вижу. Но я не всегда был таким. Однако потом произошли события… Произошло нечто, и я стал таким, как сейчас. Если хочешь, могу рассказать…
— Если тебе трудно, то не рассказывай,— отозвалась девушка.
— Трудно? Может быть… Не знаю…— Корк снова надолго замолчал, беспокойно оглядывая горизонт. Соня уже начала жалеть, что затеяла этот разговор, ведь он явно причинял ее собеседнику боль.
— Я был земледельцем,— вдруг прервал молчание Корк. Теперь он говорил быстро и взволнованно.— У меня было поле, засеянное ячменем и овсом. Стадо овец, свиньи в хлеву… Я был хорошим хозяином, любил трудиться. Я сам построил дом, большой — в восемь комнат, из крепких дубовых бревен — и ввел в него молодую жену, настоящую красавицу. Ее звали Гюда, она была еще красивее тебя. И у нас родился сын, который, я думал, станет мне помощником под старость. Мы жили счастливо. Но однажды пришел торговец скотом Тинд. Это был человек из восточного Ванахейма, не с побережья, я не знал его. Тинд гнал большое стадо овец на продажу, и с ним было то ли шестеро, то ли семеро пастухов. Это был богатый человек, но, кроме того, как оказалось, жадный и бесчестный. Но, к сожалению, я тогда не знал этого…