Поезд тронулся. Гай втолкнул в тамбур большое вялое тело Бруно.
— Примем на посошок? — тусклым голосом предложил Бруно у двери своего купе; он, казалось, вот-вот свалится от усталости.
— Спасибо, не в состоянии.
Зеленые занавески приглушали их шепот.
— Не забудьте утром зайти. Я не буду запирать дверь. Если не отзовусь — входите, и все, ладно?
Когда Гай добирался до своей койки, его заваливало на стены в зеленых занавесках.
Улегшись в постель, он по привычке подумал о книге. Он забыл ее в кухне у Бруно. Своего Платона. Мысль о том, что она останется на ночь у Бруно или что Бруно возьмет ее в руки и будет листать, была ему неприятна.
Первым делом он позвонил Мириам и договорился о встрече у школы, что находилась на полпути между их домами.
И вот он стоял в углу асфальтовой площадки перед школой и ждал. Мириам, конечно, опоздает. Почему она выбрала школу? Потому что тут играла на своем поле? Когда-то в прошлом он частенько ждал ее здесь; тогда он ее любил.
Небо над головой было ясное и ярко-синее. Расплавленное солнце стекало вниз, оно было не золотое, а какое-то белесое, словно собственный жар накалил его добела. Из-за деревьев выглядывала верхняя часть незнакомого стройного красноватого здания, которое возвели уже после его последнего приезда в Меткаф два года назад. Он отвернулся. Вокруг не было ни души, как будто жара прогнала всех и из школы, и даже из соседних домов. Он взглянул на широкие ступени серого камня, что сбегали вниз от темной арки школьных дверей. Ему до сих пор помнится отдававший чернилами и немножечко потом запах обмахрившихся углов Мириаминого учебника алгебры. До сих пор стояло перед глазами «Мириам», нацарапанное карандашом на полях растрепанных страниц, и рисунок на форзаце, изображающий девушку с завивкой щипцами на длинных, до ключиц, волосах, — он увидел его, сев делать за Мириам домашнее задание. Почему он тогда считал, будто Мириам не такая, как все?
Он вышел через широкую калитку в ограде из крестообразно натянутой проволоки и еще раз посмотрел вдоль Школьного проспекта. И тут он ее увидел — под желтовато-зелеными деревьями у тротуара. Сердце забилось сильнее, но он смотрел на нее с нарочитым спокойствием. Она шла не спеша, обычной своей тяжеловатой походкой. Вот уже можно разглядеть ее лицо в ореоле светлой шляпы с широкими полями. Блики солнца и пятна тени беспорядочно пробегают по ней. Она легко помахала Гаю, он вытащил из кармана руку, помахал в ответ и вернулся на площадку, внезапно почувствовав себя мальчишкой, возбужденным и робким одновременно. Она знает про Палм-Бич, подумал он, эта чужая женщина под сенью деревьев. Полчаса назад мать сказала, что упомянула о «Пальмире» при последнем разговоре с Мириам, когда та ей звонила.