смотреть на мир надлежит в подпитии. Все на свете и создано для того, чтобы смотреть в подпитии. И уж, безусловно, смотреть не так, как сейчас смотрит он, когда от любого движения глазного яблока раскалывается голова. Накануне вечером он хотел отпраздновать свой последний вечер в Санта-Фе. Сегодня он побывает в Меткафе, так что следует быть в форме. Но есть ли такое похмелье, которое нельзя вылечить парой стаканчиков? Похмелье, решил он, может даже пойти на пользу делу: с похмелья он привык действовать не спеша и осмотрительно. Однако у него до сих пор нет плана действий. Ничего, в поезде будет время подумать.
— Письма есть? — по привычке спросил он портье. Писем не было.
Он торжественно принял ванну и заказал в номер горячий чай и сырое яйцо — приготовил коктейль «устрица прерий»; затем долго простоял перед стенным шкафом, нерешительно прикидывая, что надеть. Остановился он на ржаво-коричневом костюме — в честь Гая. К тому же, облачившись в костюм, он отметил, что тот не бросается в глаза, и мысль, что он, возможно, бессознательно выбрал его еще и по этой причине, доставила удовольствие. Он проглотил «устрицу прерий» и не сблевал; согнул руки — и вдруг почувствовал, что и минуты не выдержит в этом номере с его индейским убранством, идиотскими светильниками из олова и махрящимися обоями. На него снова напала дрожь, он засуетился — поскорее собраться и бежать отсюда. А что, собственно, собирать? Брать ему с собой нечего. Только листок бумаги, на котором записаны все его сведения о Мириам. Он вытащил листок из карманчика в чемодане и засунул во внутренний карман пиджака, ощущая себя при этом настоящим бизнесменом. Затолкал в нагрудный карман белый носовой платок, вышел из номера и запер за собой дверь. Он рассчитывал вернуться вечером на другой день, а то и раньше, если удастся управиться за сегодня и успеть на обратный ночной поезд.
Сегодня!
Ему с трудом в это верилось. Путь к остановке автобуса до Лайми, конечной железнодорожной станции, он проделал пешком. Он ожидал, что будет возбужденным и радостным или, напротив, спокойным и суровым; ни то ни другое. Он внезапно нахмурился, и бледное его лицо с тенями под глазами стало много моложе. Неужели что-то все-таки испортит ему удовольствие? И что именно? Однако что-то неизменно портило ему удовольствие, когда он рассчитывал его получить. На сей раз он этого не допустит. Он заставил себя улыбнуться. Вероятно, похмелье, и только оно, заронило в нем сомнение. Он пошел в бар, купил у знакомого бармена литр виски, наполнил фляжку и попросил в пустую поллитровку налить остаток. Бармен поискал, но не нашел.