Они глазели на колесо обозрения, и он понадеялся, что они решат на нем прокататься. Где-где, а в Техасе не мелочатся, подумал Бруно, с восхищением разглядывая колесо. Такого большого он еще не видел. Внутри колеса синие лампочки образовывали узор в виде пятиконечной звезды.
— Попробуем, Ральф? — взвизгнула Мириам, запихивая в рот остатки крема и прикрывая губы рукой.
— А ну его, неинтересно. Может, покатаемся на карусели?
И все отправились. Карусель напоминала залитый светом город посреди темного леса, частокол никелированных шестов, между которыми кишмя кишели зебры, кони, жирафы, зубры, верблюды, стремящиеся вверх или вниз, у некоторых шеи изогнуты дугой над платформой, другие остановлены в прыжке или беге и застыли, словно в безнадежном ожидании седоков. Бруно тоже застыл, не в состоянии отвести от карусели восхищенных глаз даже для того, чтобы взглянуть на Мириам, с трепетом внимая музыке, которая обещала: вот-вот все придет в движение. Он ощущал, что сейчас должно повториться какое-то давнее восхитительное детское переживание, которое оживили и привели на грань воспоминания сиплые глухие звуки парового органа — каллиопы, — прошитые струнным аккомпанементом и перебиваемые громом ударных.
Гуляющие выбирали себе зверей. А Мириам и ее дружки снова принялись за жратву, причем Мириам угощалась воздушной кукурузой из пачки, которую держал для нее Дик. Свинья! Бруно тоже проголодался. Он купил себе сосиску, а когда снова посмотрел в их сторону, они уже поднялись на платформу. Он нашарил мелочь и побежал. Он выбрал того коня, какого хотел, — ярко-синего, с задранной головой и открытой пастью; и — надо же так повезти! — Мириам и ее приятели пробрались между шестов вплотную к нему. Мириам и Дик оседлали жирафу и коня прямо перед ним. Сегодня ему сопутствует удача! Сегодня ему бы сидеть за игорным столом!
Но преодолел — та-та-дум.
Тот липучий припев — та-та-дум.
Он начнет — БУМ! бег марафонский — БУМ!
Бруно любил эту песню, и мама тоже любила. Музыка заставила его втянуть живот и сесть в седле по-военному. Он весело сунул ноги в стремена. Что-то хлопнуло его по затылку, он угрожающе обернулся, но это просто двое каких-то парней устроили шуточную возню.
Они медленно тронулись под воинственную мелодию «Вашингтонского почтового марша». Выше, выше, выше взлетал он на своем коне, и ниже, ниже, ниже опускалась Мириам на своей жирафе. Мир за границами карусели расплылся в смутное пятно с прожилками света. Бруно зажал вожжи в одной руке, как его учили на уроках игры в поло, а в другой держал сосиску, от которой откусывал.