- Значит, перещеголяли вы меня?
- Андрей Сергеевич, я штанины задирать не собираюсь. Не верите, - дело ваше.
- Да я, что? Я верю. Я вообще доверчивый, - Андрей сунул окурок в никелированный зев девственно чистой пепельницы. - Я вас, Александр Александрович, спрашиваю как человека гражданского, но знающего, - меня прямо отсюда заберут или еще погулять позволят?
- Полагаю, задерживать вас нет причин. Алиби у вас железное. Никаких личных отношений с пострадавшими в "Боспоре" вы не имели. Конечно, товарищ Синельщиков от больных нервов вам может какую-нибудь пакость устроить, но это когда-нибудь попозже, в свободное время. Сейчас у здешнего УВД иные проблемы. Мы с вами к милиции можем по разному относиться, но к исчезновению своих сослуживцев здешние товарищи равнодушными не остались. Но к вам, Андрей Сергеевич, органы конкретных претензий действительно не имеют.
- А неконкретные претензии имеют?
- Сложный вопрос. Но вам-то зачем беспокоиться? Совесть у вас чиста, значит, сейчас покончите с формальностями, и потихоньку поедете домой. Отдыхать.
Андрей развернулся к собеседнику.
- Я чего-то не понимаю? Во что я вляпался, а? Уж снизойдите, объясните инвалиду, уважаемый Александр Александрович.
Сухощавый тип глянул холодно:
- Все вы понимаете, Андрей. Пропали люди. Их ищут. Все предельно просто.
- А я-то причем?! Я к этому патрулю, враз сгинувшему, какое отношение имею? Чем я помочь могу? Старую канализацию отыскать? Глупости какие.
- Остатки канализационного коллектора, по которым уползают коварные злоумышленники, в нашем случае действительно маловероятны. Но остальные ваши выводы не столь логически безупречны. Во-первых, пропал не патруль. Товарищ Синельщиков отчего-то постеснялся назвать вещи своими именами. Пропала засада. Люди подготовленные и хорошо вооруженные. Вы к произошедшему отношения не имеете. Но имеете прямое и непосредственное отношение к истории "Боспора". Следовательно, можете помочь.
- Черт! Не хрена не понимаю. Прямо можете сказать?
- Моя бы воля, только прямо и говорил бы, - Александр Александрович вздохнул. - Только прямо говорить не получается. Я пробовал. Знаете, Андрей, закурите моих, - от вашей "Явы" горло даже у меня дерет. Совершенно разучились делать. А ведь были времена…
Андрей в легкой оторопи взял темную сигарету, вдохнул богатый дым.
- Так вот, - Александр Александрович сощурился на "пробку" у перекрестка. - Вы меня постарайтесь не перебивать хотя бы минуту, или две. Напрямую многие вещи странно выглядят. Вы заметили, что мы с вами в узком кругу общались? Синельщиков не в счет, - он по долгу службы присутствует. Бабуля ваша, - молодец, - старой закалки дама. А вот начальник местной службы безопасности позавчера скоропостижно уволился и спрятался в клинике на Митинском шоссе. Его зам предусмотрительно дал деру еще восемь дней назад. У него заболела родственница жены. Аж в Белоруссии проживает бедная женщина. Рядовые сотрудники бросили трудовые книжки и невыплаченную зарплату и покинули вверенный им объект позавчера. Осталось четверо. Те, что стоянку охраняли, теперь за главным входом приглядывают. Внутрь не заходят даже погреться. Менеджеры, кассиры, бармены, контролеры билетов, - не осталось никого. Исполнительный директор обещал царские премиальные, - не нашлось желающих. Правда, сам исполнительный директор грипп подхватил и руководит из дома. Электрики и прочие эксплуатационники приходят раз в день под охраной милиции. В общем, - у всех "троюродная гомельская тетка захворала". Забавно, но не очень. Призраки у нас здесь, видите ли, завелись. Предрассудок вопиющий, но народ проникся по полной программе. Привидения и потусторонние звуки всем чудятся. Между прочим, из обслуживающего персонала за этот год никто не пострадал. В кинотеатре, как вы знаете, много звуков. И вот их начали считать зловещими. Натуральное нашествие привидений. Эпидемия.