Яшка крепче привязал к лодке палтуса, уселся на кормовую банку[3] и опустил в воду весло так, чтобы оно действовало наподобие руля.
— Но, пошел! — весело крикнул Яшка рыбе. — Давай к берегу!
Сведения по навигации и морской практике. — Оплошность второго помощника капитана Жука. — Капитан парохода «Большевик» Александр Петрович Степанов. — Странное поведение шлюпки. — Палтус упрямится. — Другие члены экипажа. — Палтус побежден. — Встреча на палубе. — Допрос. — Подробное описание Якова Кубаса.
В полночь с четверга на пятницу пароход «Большевик» вышел из Архангельска в бухту Мелкую, чтобы взять там груз и доставить его в Архангельск. По пути предстояло высадить небольшую экспедицию на Новую Землю, затем зайти на остров Заветный — выгрузить там продовольствие и топливо для зимовщиков полярной станции.
Наступило время смены вахт[4]. Третьего помощника капитана Савелия Илларионовича Пиатровского сменял второй помощник. Жук.
Третий четко передал, как надо держать на курсе[5].
— Есть, — ответил Жук и пошел к главному компасу проверить курс.
А Савелий Илларионович поспешил в рубку[6], чтобы записать в Судовой журнал все происшествия за вахту. Он был молод, и, как всякому молодому штурману, ему нравилась эта обязанность. Он с удовольствием записывал в журнал самые незначительные события, как, например, однажды в Норвежских шхерах: «На берегу показался автомобиль», или: «Вдоль борта прошли две акулы». Некоторое время спустя возле этих записей все прочли пометки капитана. «При самом большом желании пароход не может столкнуться с автомобилем».
И относительно акул: «Ой, как страшно!»
Но это не смутило аккуратного штурмана. И в дальнейшем Савелий Илларионович больше не записывал в журнал таких пустяков, а со временем капитан даже поставил его записи в пример другим своим помощникам, как следует вести Судовой журнал.
Старпом Матвеев и Жук три дня косились за это на Савелия Илларионовича, но потом всё наладилось. И каждый помощник продолжал записывать вахту в журнал по-своему, разумеется, не нарушая инструкции.
А записи Жука в журнале были на удивление понятными и короткими. Может быть, поэтому и выработалась у капитана привычка называть второго помощника просто «товарищ Жук», а третьего не иначе, как «Савелий Илларионович». Кто знает, капитан таков! Никогда он ничего не делал и не говорил напрасно. Вот и сейчас Жук заметил: капитан стоял неподвижно на левом крыле мостика и наверняка что-то обдумывал.
Жук дождался, когда пароход пришел точно на курс, и крикнул вниз рулевому: