— Что ж, похоже, в самом деле что-то вырисовывается. Бывшему звонила?
— Нет еще. Хочу наведаться в Голованово, поговорить с родней Дыбенко, вдруг им известно, где его искать. Ты же понимаешь, как только я расскажу о нем Олегу, мне заниматься этим типом уже не позволят.
— И правильно. Менты его быстрее найдут, а ты будешь только под ногами путаться. Может, не стоит тебе туда ехать? Спугнешь ненароком.
— Чего его пугать? Если он Одинцову убил, и так напуганный. Дома его нет, я уверена. Но, может, удастся выяснить, куда он подался.
— Поосторожней, смотри, чтоб опять по башке не шваркнули. С Берсеньевым поедешь? — спросила она ровным голосом.
— Обещал сопровождать. — Это хорошо.
— В каком смысле? — насторожилась я.
— В том смысле, дурища, что мужчина рядом будет. Защита и опора… хотя с головой у него точно проблемы, если он Шерлоком Холмсом себя вообразил. Нет бы работать на благо государства и свое собственное.
В два часа Агатка ушла на встречу с клиентом, а я не выдержала и сама позвонила Берсеньеву. Телефон был отключен.
— Вот гад, — в досаде буркнула я, промучилась еще час, вновь позвонила, с тем же результатом, и отправилась к нему в офис.
Секретаря на месте не оказалось, что позволило мне прошмыгнуть в кабинет. Но радость длилась недолго, я замерла на пороге, сообразив, что идет совещание. Берсеньев ораторствовал с серьезным видом, остальные проникновенно слушали. Хоть я и стояла тихохонько, не заметить меня было трудно, народ начал переглядываться, наконец и Сергей Львович посмотрел на меня из-под очков.
— Слушаю вас, Ефимия Константиновна.
— Сергей Львович, — выдохнула я. — Ваша тетя из Житомира приехала, говорит, вы ее встретить забыли, а мобильный отключен. Тетя с поросенком, надеется откормить к Рождеству. Поросенок визжит, тетя нервничает, в такси ее не сажают, а у меня машина сломалась. — Я закончила свою импровизированную речь, а Берсеньев сказал серьезно:
— Про тетю я действительно забыл. Будьте добры подождать в приемной.
Я выпорхнула из кабинета и устроилась на кожаном диване. Секретарь так и не появилась. Распустил народ Берсеньев, то ли дело моя сестрица… Тут из кабинета потянулись сотрудники, с любопытством косясь на меня, а вслед за ними вышел Сергей Львович. Сунул мне кулак под нос и сказал:
— Во…
— Это тебе за мою разбитую рожу, — ответила я, поднимаясь.
— Где хоть она разбитая? Приложил-то совсем ничего. — Он обнял меня за плечи и рассмеялся. — Едем за поросенком, не позволим животному мучиться.
Тут появилась секретарь. Мы были с ней немного знакомы, мое появление ее очень удивило, а рука Берсеньева на моем плече удивление лишь увеличила. Теперь пойдут гулять сплетни по офису… мог бы руку-то убрать.