— Ни о каком знакомом она мне не говорила, Если вы думаете, что моя жена с кем-то встречалась… и ничего не сказала мне…
— Встреча могла быть самой безобидной.
— Расскажите мне о нем, что это за человек, что их связывало?
— Юношеская любовь, я полагаю. Потом они расстались, как это обычно бывает…
— И через столько лет он… убил мою жену? За что?
— Я бы не спешила с выводами. И на вопрос «за что?» ответить не берусь. Пока по крайней мере. Это может быть месть, зависть к чужому счастью…
— Боже мой… — Одинцов закрыл лицо руками, но тут же убрал их и посмотрел на меня.
— Ограбление я тоже не исключаю. Судя по всему, Дыбенко жил небогато… повторю еще раз: выводы делать рано…
— Но почему следователь до сих пор о нем не знает? Они же обязаны…
— Следователю я сообщу завтра.
— Вы ведь уверены, что это он? Уверены?
— Для уверенности слишком мало фактов. Но его исчезновение в день убийства вашей жены выглядит подозрительным.
Я подумала, стоит ли рассказать ему о машине, и В конце концов, решила: не стоит.
— Я вам очень благодарен, — облизнув пересохшие губы и с трудом подбирая слова, сказал Геннадий Владимирович. — Вы за эти дни смогли сделать куда больше, чем они за целый месяц. — Кто такие «они», было ясно без вопросов. — Я знал, что у вас получится. Знал…
«Тогда вы знали куда больше, чем я», — чуть не брякнула я в досаде.
— У нас до сих пор нет с вами официального договора, — заволновался он.
— Это не имеет значения.
— Вы найдете его?
— Если Дыбенко сбежал, вряд ли. Мне это просто не по силам. Поэтому завтра я и сообщу о нем следователю.
— Да… — кивнул он. — Так, наверное, правильно.
В понедельник я, как и положено трудящемуся человеку, отправилась на работу. Обложилась бумагами, но мобильный держала под рукой: ждала звонка Берсеньева. Агатка, обнаружив меня за столом, слегка удивилась:
— Ты здесь?
— А где мне быть, ты ж мой работодатель.
— Раньше тебя это не останавливало, чтоб на целый день смыться.
— Я и сегодня смоюсь, но попозже.
— Пошли, — сказала она серьезно, и я отправилась в кабинет сестрицы. — Стас появился? — спросила она с некоторой нерешительностью, так ей несвойственной.
— Нет, конечно.
— Конечно, — передразнила Агата.
— Зря ты беспокоишься. Он здесь уже две недели, и если до сих пор…
— Сама-то как?
— Нормально, — пожала я плечами. — Ничуть не хуже, чем обычно.
Она вздохнула и резко сменила тему:
— Успехи есть?
— Есть подозреваемый.
— Уже кое-что. Валяй, рассказывай.
Я рассказала о наших изысканиях, Агатка слушала, раскачиваясь на стуле. Дурацкая привычка, которая меня ужасно раздражала.