— О господи, — простонал Одинцов с болью душевной, когда Сергей Львович наконец замолчал. — Все совсем не так… как вы могли… это неправда… послушайте, — глубоко вздохнув, произнес он почти спокойно. — Все, что вы рассказали, полный бред. Я никого не убивал… Веру застрелили, это вы не будете отрицать. Откуда у меня оружие? У меня был пистолет, да, но газовый, он находился в машине, которую угнали, я написал заявление…
— Я и не спорю, — кивнул Берсеньев. — Пистолет вы позаимствовали у вашего соседа из семнадцатой квартиры. Он хватился его вскоре после того, как вы побывали у него в гостях.
— Я украл пистолет? Он что, спятил?
— Вы или ваш брат, и произошло это незадолго до убийства. Дыбенко, кстати, вы тоже застрелили, он был здоровым малым, и нож здесь не годился. Мужик не баба и смог бы за себя постоять. И последнее. Вчера Ефимия Константиновна рассказала вам о находке в лесу, а сегодня утром в том месте появился лыжник, очень интересовался оврагом, думаю, там и следует искать труп. Не сомневайтесь, завтра его найдут. У вас есть уникальная возможность явиться поутру с повинной. Потом уже будет поздно.
— Какой лыжник? — пролепетал Одинцов. — Я все утро был в офисе, пять человек это подтвердят. — Тут лицо его вытянулось, а взгляд остекленел.
Но обращен он был не на меня и даже не на Берсеньева, а на что-то за моей спиной. Я обернулась и увидела Виктора, точнее, сначала я увидела пистолет в его руке, а уж потом и его самого. С мрачным видом он смотрел на Сергея Львовича.
— Не двигайся, — сказал тихо. Берсеньев усмехнулся.
— А я что, по-твоему, стометровку собрался бежать?
— Витя, — потерянно произнес Одинцов. — Откуда у тебя…
Откуда у Вити пистолет, я уже поняла, начал это понимать и Геннадий Владимирович. Такой бледности мне еще видеть не доводилось, в ту минуту он походил на покойника: землистая физиономия, застывший взгляд…
— Нет, — все-таки произнес он. — Нет… ты не мог этого сделать… ты же знаешь, как я ее любил…
— Она тебя обманывала… они всегда обманывают… трахаются с любым… я хотел тебе помочь Тебе ведь это не впервой, да, парень? — засмеялся Берсеньев. — Однажды ты уже помог, спровадив на тот свет мамашу.
— У меня не было матери, — ответил Виктор. — У меня есть только брат.
— Убери пистолет, — устало попросил Одинцов и покачал головой. — Что ты наделал… лучше б ты меня убил…
Лицо Виктора сморщилось, губы дрогнули, и он заплакал, по-детски вытирая слезы локтем, все еще держа пистолет в руке.
Геннадий поднялся, подошел к телефону, набрал номер и заговорил абсолютно спокойно: