Только я устроилась за столом, как дверь кабинет и открылась и появилась Вера — секретарь Агатки. И отличие от остальных, она не считала меня божьим наказанием, порочащим честное имя сестры, и ниже охотно покрывала мои грешки, которые, если честно, были незначительны. Вот и сейчас, увидев меня, дверь за собой она поспешила прикрыть, но моя глазастая сестрица оказалась на высоте.
— Появилась? — радостно возопила она. — Ну вот, а вы хотели морги обзванивать.
Я сделала вид, что внезапно оглохла, придвинула папку с документами и погрузилась в их изучение.
Часа два я честно трудилась, стараясь не обращать внимания на образ бабули-одуванчика, настойчиво маячивший перед внутренним взором. В конце концов, стало ясно, избавиться от него невозможно, и меня неудержимо потянуло к сестрице. Кому как не родной душе доверить горестные думы? Агатка с мрачным видом наблюдала вторжение в святая святых, но пока помалкивала. Я устроилась в кресле напротив, застенчиво кашлянула, а она рыкнула:
— Ну?
— Вот почему мне так нравится заглянуть к тебе в свободную минутку, — сказала я. — Всегда можно рассчитывать на доброе слово и жизнерадостное приветствие.
— Перерыв с часа до двух. Но приличные люди и в обед стараются сделать что-нибудь путное. Встретиться с клиентом, к примеру…
— Так и быть, вычти из моего жалованья за час опоздания. Я ж помню, что влетаю тебе в копеечку.
— Ага. И следующие траты будут на твои похороны, — ядовито заявила сестрица. — Посмей мне еще коллектив разлагать. — Этого ей показалось мало, и она добавила: — У меня третий день изжога от твоей кислой физиономии.
— Соды развести? — заботливо предложила я.
Агатка чертыхнулась сквозь зубы и занялась бумагами, перестав обращать на меня внимание.
Приходилось признать, у нее есть повод на меня злиться, и дело вовсе не в моем опоздании, его-то сестрица уж как-нибудь переживет. Затяжной депрессией я была обязана несчастной любви, у Агатки на любовном фронте дела обстояли не лучше, но она держалась, хотя, подозреваю, орошала по ночам подушку слезами. Моя любовь обреталась в Питере, куда и меня неудержимо тянуло, несмотря на проблески здравого смысла, который удерживал здесь. Стас уехал, поставив точку в наших донельзя запутанных отношениях. Я была уверена: он начал новую жизнь, удалив мое имя из мобильного, а светлый образ из памяти, но все ж таки теплилась во мне надежда… глупая, между прочим, раздело было не в Стасе и даже не во мне… Слишком много всего стояло между нами: китайская стена, и хрен ее перепрыгнешь…
Большая любовь Агатки по фамилии Берсеньев находилась рядышком, буквально в четырех кварталах отсюда, и довольно часто попадалась ей на глаза. Но там расклад был даже хуже, хотя как посмотреть… Я задалась вопросом: что бы чувствовала я, если б Стас вдруг оказался в нашем городе? И так увлеклась, что забыла, зачем к сестре пожаловала.