С тем остаюсь навсегда… твоя любимая бабушка, Нонни.
Грейс заботливо свернула письмо, но не сразу поднялась, чтобы идти. Она обернулась, выглянула в окно, осмотрела улицу, понаблюдала за проезжающими экипажами и проходящими мимо людьми. На соседнем вязе радостно щебетала птица. Лаяла собака. Минуты шли, а она всё прислушивалась к звукам с улицы и размышляла над обращёнными к ней словами бабушки.
Верь, именно там ты найдёшь, то, что ищешь…
И в какой-то момент к ней пришло понимание. Всю свою жизнь Грейс чувствовала, что ей чего-то не хватает — некоего плана, предначертанья, которое ей назначено исполнить. Всю свою жизнь она находилась в мучительном поиске, хоть и не знала никогда, чего же она ищет. Глубоко внутри неё образовалась пустота, которую она вначале объясняла потерей родителей, а позднее — смертью Нонни. Выйдя замуж за Кристиана, Грейс думала, что сможет заполнить эту пустоту им, тем, чтобы быть его женой, любить его, рожать ему детей, наконец, стать частью семьи, а не кем-то, живущим воспоминаниями о ней. Но, возможно, в конечном счёте её предназначение не в этом.
Грейс верила, что все в этой жизни — от самого свирепого льва до самой крошечной мышки — имеют своё предназначение. «Всё происходящее имеет причины, — всегда говорила Нонни. — Оно влечёт нас по дороге, пройти по которой предопределено нам Богом».
Грейс помнила, как ещё ребёнком она едва не лишилась пальцев, когда играла рядом с какими-то сельскохозяйственными орудиями. Беспечно бегая по сараю с инструментами, она свалила топор, прислонённый к стене. И по какой-то причине, когда топор упал, его лезвие вонзилось в землю всего лишь в полудюйме от её пальцев. Грейс помнила, как вглядывалась в лезвие, застрявшее в земле так близко к её руке, и думала, насколько глупой она была. Потому что, если бы её пальцы оказались всего на дюйм дальше, она могла бы потерять их, и потом уже никогда не познала бы ни пристрастия к рисованию, ни удовольствия от игры на фортепиано.
И ещё кое-что. В то время, когда девочки играли с куклами и крошечными чайными фарфоровыми сервизами, Грейс увлекалась только кубиками. Она рассматривала гравюры лучших архитекторов — Рена, Адама, Иниго Джонса[28]. Позже, когда Грейс стала старше и занялась рисованием, её альбомы заполнялись не цветами и птичками, а строениями, домами, церквями — любыми сооружениями, за которые мог зацепиться её взгляд. В десять лет вместо того, чтобы проводить время, постигая танцевальные шаги и вышивальные стежки, Грейс целыми днями проектировала домик на дереве. Она обдумывала его часами напролёт, рисовала и перерисовывала эскизы, пока домик не стал таким, каким должен был быть — с вертикально-раздвижными окнами и подъёмником. Благодаря поддержке Нонни и помощи некоторых работников поместья, именно такой дом Грейс увидела сооружённым на верхушке величественного дуба на берегу реки Тис в Ледисторпе. Это было любимое место Грейс, куда она ходила мечтать и размышлять, а на ветви рядом с ней садились птицы. Она помнила, как из своей крепости на верхушке дерева осматривала окрестности через подаренный ей отцом перископ, желая, чтобы её родители вернулись с Северного моря чудесным образом снова живые.