Это общепринятая истина,
что одинокий мужчина, обладая достаточным везением,
должен нуждаться в жене.
Джейн Остин, «Гордость и предубеждение»
Лондон, 1820
Леди Грейс Ледис стояла посредине кабинета своего дяди. О том, насколько редко пользовались этой комнатой, можно было судить по газете полугодовой давности, которая всё ещё лежала на столе. Слуги, которым, по их мнению, слишком мало платили, редко заботились о том, чтобы убираться здесь, и даже использовали комнату как склад, зная, что никто этого не заметит. Но по сегодняшнему случаю занавеси, обычно задёрнутые, были раздвинуты, а огонь весело горел в очаге, который прежде служил домом для мышиной семьи.
Всё-таки внешний вид много значил для маркиза Чолмели.
Сейчас он сидел перед ней, её дядя, выглядевший совершенно непринуждённо в этом месте, которое так редко посещал. Его волосы были пострижены а ля Брут, небрежно начёсаны вперёд и завиты на лбу. Сапоги только что отполированы, а жилета, подобного тому, что был надет на нём, она прежде никогда не видела. Вызвав её сюда четверть часа назад, дядя, тем не менее, не обращал на племянницу внимания. Ничуть. Вместо этого он сосредоточился на мужчине, который сидел рядом.
Знаменитый герцог Уэстовер несомненно перешагнул уже шестидесятилетний рубеж. Его редеющие волосы, забранные в тонкий крысиный хвостик, выглядели белыми на фоне его тёмного сюртука. Пальцы одной руки небрежно сжимали набалдашник блестящей трости из ротанга, а безымянный палец другой руки украшал рубин размером с небольшой грецкий орех. Пара золотых карманных часов болталась над поясом его бриджей, и он улыбался ей — точнее, улыбался её груди, как будто тёмный траурный шёлк, который покрывал её, внезапно стал прозрачным.
— Скажи мне, девушка, твоя грудь настоящая?
Он пытается выбить её из колеи, поняла Грейс, и если бы этот вопрос прозвучал шесть месяцев назад, то действительно заставил бы её широко открыть глаза и задохнуться от изумления. Однако неблагоприятные обстоятельства часто способствуют притуплению чувствительности.
До приезда в Лондон, в дом своего дяди и опекуна, Грейс познала безоблачное, рафинированное существование в Ледисторпе — родовом поместье её семьи в Дареме. Она воспитывалась там с детства, окружённая нежной заботой своей бабушки — вдовы маркиза Чолмели. Её жизнь была наполнена лишь светом и добротой. Она ещё не видела затуманенных облаками шпилей лондонских церквей, не узнала шума, и зловония, и грязи, сопутствующих жизни среди миллиона или около того человек в столице Англии. Самым дальним её путешествием была недолгая поездка в лёгкой коляске по затенённой деревьями дороге в деревню Ледисторп, где каждый знал её и встречал приветственными взмахами руки, улыбками, и справлялся об её здоровье.
