Вдруг на солнце набежала тень, скрыв его светлый лик. Потемнело небо. Усилился ветер, пригибая и дёргая хрупкие цветочные головки вокруг её лодыжек и по-змеиному шелестя травой. Смех, что доносился до Грейс, уже не был радостно-детским, он превратился в дикий, вульгарный гогот. Мрак окутал душу Грейс оттого, что вокруг всё так мгновенно и непрошено изменилось, и она воззвала к солнцу, прося его вернуться, но солнце не вняло ей. Наоборот ветер подул сильнее, а она обернулась на звук приближавшихся шагов и улыбнулась, ибо знала, что это Кристиан. Он пришёл к ней, чтобы разогнать тучи, и она протянула к нему руку, пытаясь достать…
Ужасный удар обрушился на неё, швырнув вперёд. Она упала в цветы, но то уже не были весенние первоцветы, вместо них в руки впились острые колючки. Грейс изо всех сил пыталась встать на ноги, а вокруг сгущалась тьма, простирая туманные щупальца, чтобы дотянуться и схватить Грейс. И не было сил поднять руки и оттолкнуть их. Она могла лишь смотреть, как тьма подбирается всё ближе и ближе…
Но в это мгновение в ужасной тьме блеснула искорка. Она засияла, как путеводная звезда на полуночном небе, как символ надежды… но туманные щупальца пытались удержать огонёк, оттолкнуть его прочь. Хохот усилился, стал громче, злее, отдавался эхом, грохотал над Грейс, пугая её… вдруг еле слышно сквозь рёв до неё долетел его голос. Он звал её. То был её рыцарь, и он явился спасти её, в точности, как она всегда себе представляла, что вот однажды он придёт…
— Грейс?
Её веки, затрепетав, медленно поднялись. Какое-то мгновение она всматривалась, выжидая, когда прояснится зрение, пытаясь понять, где она. Поляна и цветы исчезли. Смолкли смех и пение. Вместо этого она была в своей спальне в Скайнигэле и лежала на кровати. Дневной свет пробивался в окна, создавая крошечные нимбы света по всей комнате, придавая ей неземной вид. Было очень тихо, не пели даже птицы. «Странно, — мимоходом подумала Грейс, — почему замолчали птицы Клиодны»?
— Грейс, ты меня слышишь?
Она повернула голову, поморщившись от ощущения какой-то тяжести. Там был Кристиан, в точности, как в её сне, но только не её рыцарем в сияющих доспехах. Белки его покраснели, а под глазами залегли тени. Лицо потемнело от пробивающейся щетины, волосы на голове в беспорядке спутались, да и весь вид был такой, словно он не спал несколько дней. Грейс подняла руку и коснулась шершавой щеки, ласково улыбнувшись ему. Тот сон, тьма, всё ушло. Кристиан был здесь, с ней, сейчас. Всё будет хорошо, опасности нет.
— Ты вернулся, — прошептала она и изумилась: с какой стати собственный голос звучит, словно и не её он вовсе, а чей-то чужой.