В трубке продолжал звучать голос матери, говорившей теперь что-то о билетах на самолет.
– Постой, – сказал я. – Я же еще не пообещал, что приеду.
По наступившему молчанию я понял, что она собирается с необходимыми для взрывной истерики силами. И сказал, чтобы отвлечь ее от этого занятия:
– Я сделаю все, что в моих силах, однако ничего не обещаю. Я не могу уезжать отсюда, когда мне захочется. О каких датах идет речь?
Она возмущенно пискнула и сказала:
– Ты забыл, когда его день рождения.
– Не забыл. Десятого октября. Я тебя не об этом спрашиваю. Я спрашиваю, на какой срок мне придется у вас задержаться?
– На одну ночь, последний самолет, который тебе подходит, вылетает сюда в пять. Мне нужно знать точно, Джои. Рита сказала, что сделает большую фотографию Крисси, чтобы все на ней расписались. А такая работа требует времени.
– Чтобы увеличить фотографию, шести месяцев не требуется.
– Я не хочу ее торопить, это неправильно.
Именно такая иррациональная чушь обычно и доводила меня до исступления. Мать прождала так долго – двадцать лет, не пять и не десять, – а теперь вот вынь ей да положь, и немедленно. Почему теперь-то? Выбор времени был явно произвольным. Но такова уж моя мать, всегда подавляющая свои желания, пока они не станут безудержными, а затем начинающая театрально пускать пену изо рта.
– Что, собственно, происходит?
– О чем ты? Ничего не происходит.
– Что-то должно же было случиться, чтобы заварилась вся эта каша.
– Ну, годовщина скоро.
– И что?
– Годовщина – это очень важно. – А затем: – И отец Фред уезжает.
Вот это я услышать никак не ожидал. Отец Фред был для меня путеводной звездой, единственной неотъемлемой частью моего прошлого, на которую я мог равняться в настоящем. Уезжает? Чего это ради? А как же его речи о том, что Бог вернул его домой, о совершающей круг жизни и о прочем? Выходит, все они были пустыми нравоучениями, имевшими целью утихомирить непоседливого подростка? Думать о нем как о человеке мелком мне было неприятно, я ощутил прилив тревоги, а следом и гнева.
– И пока он не уехал… – продолжала гнуть свое мать.
– Секунду. Куда он уезжает?
– Он перебирается в Калифорнию.
– Когда? Почему?
– Позвони ему и спроси. Пока мне нужна уверенность, что он еще будет с нами, потому что он играл такую большую роль в жизни Крисси. И в твоей тоже.
Я промолчал.
– Поэтому мне и нужно знать, приедешь ли ты.
– Я не знаю.
– А когда будешь знать?
– Мне нужно поговорить с начальством.
– Когда ты с ним поговоришь?
– Когда смогу. Хорошо? Перестань, пожалуйста.
– Не говори со мной свысока, – сказала она. – После всего, что мне пришлось пережить, я не заслужи…