— Здравствуйте еще раз. Извините, не признал. Вот вы, правозащитники, все же иногда как Штирлицы какие. Ну нет, чтобы сказать, что к чему, от кого вы, по какому вопросу... Мы-то вас, конечно, за забор пропустим. А вы нам чем взамен поможете?
— Нам кажется, мы знаем причину бунта, — поглядев на своих, сказал Савицкий.
— Да-а? И что же это за причина? Какое-нибудь нарушение конвенций по правам человека? — выразил озабоченность Лиходумов.
— Не только, — спокойно ответил Петр Алексеевич. — На месте мы сможем понять, что случилось на самом деле.
— А на черта вам это нужно?
— Ну вы же не хотите, чтобы пострадали животные? Почему?
— Ну, это и ежу ушастому понятно. Они вымирающие. Их мало осталось. Их надо беречь, — как по учебнику отчеканил мэр.
— Людей тоже надо беречь. Посмотрите на представителей культуры, в каком они нищенском, полуголодном состоянии. Посмотрите на этих несчастных строителей.
— А чего на них смотреть? Косорылые и есть. В смысле, я хотел сказать — делаем все возможное. Строители-то у нас взбесились!
— Так это вы их сами до священного безумия довели! — ввернул Паша. — И даже я, психолог с двумя дипломами международного образца, могу оказаться бессилен!
— А если эти... безумные... вас в заложники возьмут? Кто отвечать будет? Опять я? — не сдавался мэр.
— А давайте мы расписку напишем, что отправляемся туда добровольно! — предложил вдруг Бабст.
Лиходумов посмотрел на него, прикидывая что-то в уме, а потом ответил:
— А что? Это дело. Идите, попробуйте уговорить их сдаться. Может, они вас послушают.
Он достал из кармана ежедневник, вырвал листок, выудил «паркер» и протянул Паше:
— Пиши, психолог. «Настоящим объявляем, что к людоедам отправляемся добровольно и в случае полного съедения или отъедения части тела, а также отъема собственности обязуемся не предъявлять претензий администрации г. Краснопырьевска и лично мэру Лиходумову М.И.». Число, подпись.
Живой набросал расписку, затем вытащил из кармана смартфон и на всякий случай проверил правописание по онлайн-словарю. Оказалось, что мэр ухитрился засунуть в одно предложение пять слов с твердым знаком.
— Грамотно написано, — одобрил Лиходумов. — Теперь распишитесь все. И это, знаете... У меня личная просьба есть... Там в дальнем вольере, в отдельном, маленькая свинка сидит, черненькая такая. Коленька зовут. Вы уж как-нибудь его выпустите за ограду. А дальше он меня сам найдет, такой умница. И тогда мы с вами решим все проблемы культурной общественности.