— Да, да, — застенчиво улыбнулась Маша, а про себя подумала, что к счастью, есть Нинка, готовая подстраховать подругу и сыграть в ее пьесе любую эпизодическую роль, произнеся в телефонную трубку пару реплик на французском.
— Знаете, Пьер, я так счастлива, что обстоятельства вынудили меня вас телефонировать, — произнесла княжна, от смущения теребя ручку своей крошечной сумочки. — Все родственники выражают смех и сомнение в том, что я достигну успеха.
— Они что, думают, что я вас выгоню? — удивился Савицкий.
— О нет, нет, совсем не в этом дело. Я... не нужно смеяться, хорошо? Я занимаюсь исследованием. Я изучаю химию. Уже год! До этого я изучала рисование, а еще раньше я изучала русский язык.
— Так вот почему вы так хорошо говорите по-русски!
— О, спасибо, но это не совсем верно. По меркам семьи я говорю очень неуклюжно. В доме дедушки надо говорить только по-русски — если в твоих жилках есть хоть что-то русское. А я всегда все путаю. Вот и в аэропорту меня отказывались понимать, и только этот добрый таксист Антуан мне сразу помог...
— Поговорим лучше о химии, — поморщился Савицкий. Траты родственницы он воспринимал как свои собственные.
— Да, да! Я изучаю работы нашего общего родственника. Дедушка говорит, что Лев Сергеевич был абсолютно фу... как это... не в своей тарелке. Но я нашла в семейном архиве копию его статьи, опубликованной в Etudes de Chimie de I’Universite Sorbonne в 1904 году. Вы знаете, что он учился у самого Менделеева? Это меня просто потрясало!
— Не только учился, но и был его любимым учеником, — как бы между прочим заметил Савицкий. — Кстати, это мой родной прадед.
— Ах! Ох! Энврэзеблябляман! — закатила глаза княжна. — Я всегда так путаюсь в этих родствах! Значит, у вас наверняка сохранились какие-то бумаги! Исследования! Величайшие исследования, что бы ни говорила мама!
— К сожалению, в имении князя был пожар и все бумаги сгорели.
— О, нет! — княжна картинно закрыла руками лицо и вполне натурально всхлипнула. — Так не может быть! Я так надеялась, последнюю часть года я жила так, как будто эти работы сохранились. Я просто маленькая неудачница.
— Вера, Верочка, — осторожно погладил ее по плечу Савицкий. — Кое-что все-таки осталось. Надо только поискать.
— Искать? Да, да, я готова искать! Искать в любых архивах! Нужны деньги? У меня есть. Нужно работать ночь и день? Я смогу! Я должна доказать, что я на что-то гожусь!
На светофоре Савицкий внимательно поглядел в зеркало на личико неожиданной родственницы. Она француженка — в этом нет никаких сомнений. А французы — и вообще цивилизованные европейцы — к авантюрам не склонны. Князь Собакин, что бы там ни болтал Живой, персона не слишком известная. Изучать его труды можно только при наличии свободного времени и специального интереса. Можно, конечно, пофантазировать, представить, что милая девушка — никакая не княжна, а шпионка французской разведки, отправленная следом за Савицким, чтобы не дать ему возможности воплотить свои планы в жизнь. М-да. А Живой — внедренный наблюдатель МОССАД. А бабушка — тайный агент ЦРУ на пенсии. А жена и теща на даче вступили в контакт с инопланетянами и строят планы по захвату мира. Еще что придумаешь, Петя?