Александр удивился и заново испугался, что Джонатан уже столько знает.
— Доктора Ротье? Да, я с ним познакомился. Мы беседовали. Он был очень любезен…
— Опиши его мне.
— Темноволосый. Тяжелые черты лица. Одет в темное, высокий, тощий…
Бесспорно, тот самый доктор, за которым Джонатан следил в кабаке на Пиккадилли семь вечеров назад. Он принудил себя принять спокойный вид.
— Этот доктор лечит Гая де Монпелье?
— Да. Собственно говоря, его позвали к нему, пока я был там. Он крайне озабочен состоянием здоровья этого молодого человека…
— Ротье тоже астроном?
— Да… Он изучает величины наиболее ярких звезд.
Джонатан помолчал. Затем спросил с еще большей напряженностью:
— Кто еще был там?
Александр расстроенно покачал головой.
— Всех я вспомнить не в силах. Был еще священник, английский католический священник; он был знаком с ними в Париже и злоупотребляет коньяком… И еще привратник, который словно охраняет их всех… Господи, ну что еще я могу тебе сказать?
— Чем они занимаются? — Голос Джонатана был неумолим.
— Чем занимаются… Они принадлежат к Товариществу Тициуса. Ищут исчезнувшую звезду, как я тебе уже говорил. Называют ее Селена. Больше я ничего вспомнить не могу, Джонатан. Ничего. — Пересохшие губы Александра покрылись от тревоги брызгами.
Взгляд Джонатана был беспощаден.
— Тогда тебе придется снова побывать у них. И скоро, — объявил он. — Или я примусь навешать тебя почаще, когда ты играешь со своими драгоценными колоколами и пестуешь миленьких мальчиков своего хора.
Из глубины церкви донесся голос священника:
— «Все наши дни прошли во гневе Твоем; мы теряем лета наши, как звук».
Александр нервно сглотнул.
— Делай, что я говорю, — повторил Джонатан. — Посети этих людей, узнай побольше и сообщи мне во всех подробностях, будь так любезен. И побыстрее. Ты понял?
— Да, — прошептал Александр.
Хор шаркал ногами и откашливался, готовясь к следующему гимну. Александр поднял руки над клавишами, разминая пальцы и ошеломленно всматриваясь в ноты на пюпитре.
— Ну нет! Я еще с тобой не кончил. — Джонатан положил на ноты лист, исписанный названиями звезд и цифрами. — Погляди на это, братец, и скажи, когда кончишь играть, что это такое?
В церкви стояла тишина. Хор ждал. Прихожане с любопытством поглядывали на угол, где сидел органист, и Александр, чье лицо залоснилось от испарины, заиграл «Славу в вышних» заметно хуже обычного, так как его глаза страдальчески возвращались к листу, который положил перед ним Джонатан. Письмо из Дувра. Едва музыка отзвучала и вновь началась торжественная молитва, Александр под сверлящим взглядом брата положил лист себе на колени и с тревогой начал читать. Потом взглянул на Джонатана.