— Не понимаю. Откуда ты его взял?
— Тебя это не касается.
— Знаю. Просто я бы никогда не подумал, что подобное может тебя заинтересовать. — Александр вновь посмотрел на письмо все с той же тревогой. — Как ты видишь, это список наиболее ярких звезд.
Джонатан внимательно слушал.
— Я так и подумал. О некоторых я слышал. Но что означают цифры, Александр?
Александр продолжал изучать список, недоуменно хмурясь.
— Должно быть, звездные величины. Кто-то изучал их с поразительной дотошностью, раз получил столь точные цифры. Только не понимаю, почему некоторые неверны.
— Неверны?
— Да, я уверен…
Джонатан словно окаменел.
— Объясни подробнее.
Александр уставился на брата. В сумрачном освещении церкви его слепой глаз отливал матовой молочностью.
— Некоторые, хотя и не все, неверны. Понимаешь, астрономы обычно группируют звезды по величинам от первой яркости до шестой. Но взгляни на цифры, указанные для звезды Адиль. — Он ткнул в ее название на густо исписанном листе. — Это звезда пятой величины, а цифры при ней в этом списке — два, запятая, один, один. А Эдасих помечена здесь как один, запятая, восемь, но это тоже неверно, поскольку это звезда третьей величины. Однако многие цифры точны, например, для Капеллы, и весь список составлен с большим тщанием. Так откуда взялись эти ошибки?
Сердце Джонатана забилось чаще: он научился слушать и терпеливо ждать ради именно таких минут.
— Я слышал, что некоторые звезды сильно колеблются в яркости, — сказал он. — Так, может быть, дело в этом?
Александр заморгал на него.
— О нет. Среди этих нет ни единой переменной. У каждой звезды, конечно, яркость может немного меняться от ночи к ночи в зависимости от условий погоды и качества телескопа. Но не в такой степени. Не на несколько величин, указанных здесь.
— Этому может быть только одна логическая причина.
— Если так, то мне она неизвестна.
Джонатан забрал письмо и медленно его сложил. Скорбящие прихожане вновь завершили молитву и поглядывали на органиста в ожидании музыки. Александр опомнился, протянул руку, поправляя ноты, а его короткие ноги потянулись к педалям. Его пальцы смахнули листы с паутинками нот на пол неряшливым ворохом. Кое-кто в хоре давился смехом, когда Александр нагнулся подобрать рассыпавшиеся листы. Джонатан повернулся и быстро направился к двери, оставляя церковную прохладу позади, меняя ее на слепящее полуденное солнце.
В дальнем углу кладбища двое могильщиков, опершись о заступы, ждали, когда принесут гроб. Их труды почти завершились. Никого больше видно не было. Джонатан медленно отошел в тень портика и сел на покрытую лишайниками могильную плиту. Потом снова проглядел письмо, все более убеждаясь, что имеет дело с шифром, как, видимо, заподозрил портовый агент.