С тяжелым сердцем он велел извозчику отвезти его назад к дому Монпелье. И в передней столкнулся с Ротье уже в пальто и шляпе, собиравшимся уйти.
Ротье сухо с ним поздоровался.
— Я слышал, вы ездили отполировать линзу.
Александр сказал:
— Да, мы ездили в мастерскую Персиваля.
Ротье кивнул.
— Небо наконец проясняется. Вечером вы сможете вновь поискать Селену.
Он уже шагнул к двери, но Александр встал перед ним.
— Доктор Ротье, я должен вам кое-что сказать. Персиваль дал мне для вас подзорную трубу. Он сказал, что вы ее ждете. Но на обратном пути наша карета чуть не сломалась, и, боюсь, труба пропала.
Ротье настолько переменился в лице, что Александр почти испугался. Доктор шагнул вперед и вцепился ему в рукав.
— Подзорная труба? От Персиваля Оутса?
— Да. Я крайне сожалею. Я вернулся поискать ее, но не нашел.
Ротье сказал словно с огромным усилием:
— Какого рода подзорная труба?
— Я ее не видел. Она была завернута в чехол. Но, думается, это мог быть даже переносной телескоп с рефлектором и в футляре красного дерева, так как он был очень тяжелым.
— Тяжелым? — прошептал Ротье.
— Да, необычно тяжелым…
— А… — Ротье совсем побелел и попятился, бессильно опустив руки.
Александр в полном расстройстве сказал:
— Разумеется, я возмещу вам потерю. Вина всецело моя. Мне следовало быть повнимательней.
Ротье явно прилагал все усилия, чтобы совладать с собой. Но ответил он страдальческим голосом:
— Нет, вы ни в чем не виноваты. Гай сказал, что карета почти перевернулась. Как можете вы быть виноваты в этом? — Он, казалось, о чем-то задумался. Наконец он сказал: — Я возвращаюсь в Лондон. Так что побываю в мастерской Персиваля и обсужу с ним сам…
— Нет, — перебил Александр. — Персиваль уехал из Лондона.
— Как уехал?
— Да. Он как раз запирал мастерскую, когда мы попрощались. И он не знал, когда вернется.
И вот теперь Ротье был словно совсем сокрушен. Он смотрел на Александра даже не с отчаянием, а с чем-то превыше отчаяния. А потом медленно пошел к двери и закрыл ее за собой.
Александр стоял в пустой передней, обремененный сознанием, что вновь подвел доктора Ротье. Он медленно поднялся по лестнице, намереваясь пойти к себе в комнату, но по пути туда решил навестить Дэниэля, потому что утром мальчик сказал очень кратко, что плохо себя чувствует. Он направился к каморке Дэниэля в глубине дома и тихонько приоткрыл дверь, чтобы ненароком не разбудить его, если он уснул.
И вот тут Александр почувствовал, что его мир медленно рассыпается вокруг него на куски, потому что, перешагнув порог, он увидел Дэниэля на кровати, не спящего, нагого и в жутких объятиях толстых рук грузного священника Мэтью Норленда.