— Я не опознал никого из них.
— Прикажите полицейскому представить нам доктора Адама Кельно, — с внезапно вспыхнувшей надеждой попросил Хайсмит.
— Так не полагается, — заметил судья.
— Эта проклятая история длится уже два года. Человек сидит в тюрьме без всяких оснований. И я хочу получить полную. уверенность в этом.
Вышедший Адам Кельно остановился перед Эли Яносом, и, они уставились друг на друга.
— Доктор Кельно, — сказал Хайсмит, — вы можете говорить с этим человеком по-немецки или по-польски.
— Я хочу обрести свободу, — по-немецки сказал Кельно. — И она в ваших руках, — добавил он по- польски.
— Вам знаком его голос? — спросил Хайсмит.
— Это не тот человек, который кастрировал меня, — ответил Эли Янос.
Адам Кельно перевел дыхание и опустил голову, когда полицейский выводил его.
— Готовы ли вы сделать об этом заявление под присягой? — спросил Хайсмит.
— Конечно, — ответил Янос.
В вежливом письме правительство Его Величества выражало искреннее сожаление за двухлетнее заключение Адама Кельно в Брикстонской тюрьме.
Когда за ним закрылись тюремные ворота, многострадальная и любящая Анджела оказалась в его объятиях. За ее спиной ждали его двоюродный брат Зенон Мысленский с графом Анатолем Черны, Хайсмит и Смидди. Здесь же был и маленький мальчик, который, держась за руку «дяди» Зенона, с интересом смотрел на все происходящее. Потом он протопал вперед своими ножками и несмело сказал:
— Папа...
Адам подхватил на руки ребенка.
— Сын мой, — не мог он удержаться от слез.— Мой сын.
И наконец они двинулись вдоль длинной кирпичной даны, освещенной столь редким для Лондона солнцем.
С заключением было покончено, но, оказавшись вне защиты надежных тюремных стен, Адам Кельно не мог избавиться от ощущения растущего в нем страха. Теперь он оказался предоставлен самому себе, а враги были неутомимы и опасны. Взяв жену и сына, он исчез из Англии. И обосновался в самом отдаленном уголке мира.
7
— Адам! Адам! — закричала Анджела.
Промчавшись по веранде, он распахнул легкую дверь почти одновременно с появлением Абуна, их слуги. Анджела прижимала Стефана к себе, а около кровати свернулась кобра, голова которой мерно покачивалась в смертельно опасном танце.
Движением руки остановив Кельно, Абун вытащил свай паранг. Его босые ноги бесшумно ступали по веревочным циновкам.
С шипящим свистом взметнулось лезвие. Голова змеи отлетела в сторону, а ее обезглавленное тело несколько раз судорожно дернулось.
— Не трогай ее! Не трогай! У нее еще полно яда!
Анджела наконец позволила себе разразиться рыданиями, которые перешли в истерические всхлипывания. Маленький Стефан тоже плакал, прижавшись к матери, а Адам, присев на край постели, старался прийти в себя. С чувством вины он посмотрел на своего сына. Ноги мальчика были усеяны следами от пиявок.