— Нет!
— В чем же дело? — Бабушка ждет ответа. — Ты что, боишься утонуть в ванне без своей Ма или еще чего-нибудь?
А я и не знал, что в ванне можно утонуть.
— Пока ты будешь мыться, я посижу вот здесь, — говорит бабушка, похлопывая по крышке унитаза.
Но я качаю головой:
— Ты тоже залезай в ванну.
— Я? Но, Джек, я же каждое утро принимаю душ. Хочешь, я сяду на край ванны?
— Нет, залезай в нее.
Бабушка в изумлении смотрит на меня. Потом издает стон и говорит:
— Ну хорошо, я залезу, если ты без этого не можешь, но только на этот раз… И я буду в плавательном костюме.
— Я не умею плавать!
— А мы и не будем плавать, я просто не буду раздеваться догола, если ты не возражаешь.
— Ты что, боишься?
— Нет, я просто… я не буду раздеваться, если позволишь.
— А я могу раздеться догола?
— Конечно, ты же еще ребенок.
В нашей комнате мы иногда ходили голыми, а иногда — одетыми, и никто никогда не обращал на это внимания.
— Джек, давай будем мыться, пока вода совсем не остыла.
Но она еще не успела остыть, над ней поднимается пар. Я начинаю раздеваться. Бабушка говорит, что сейчас вернется, и уходит.
Статуям разрешается стоять голышом, даже если они изображают взрослых, а может быть, они вынуждены стоять голыми? Отчим говорит, что им очень хочется быть похожими на древние статуи, которые всегда стояли голыми, потому что древние римляне считали, что человеческое тело — самая прекрасная вещь на свете. Я прислоняюсь к ванне, но ее бортик холодит мне живот. Я вспоминаю стихотворение из «Алисы»:
Я слышал, что, болтая с ней,
Меня ты поминал.
Она сказала, что я смел,
Но плавать с ней не стал.
Мои пальцы превращаются в ныряльщиков. Мыло падает в воду, и я играю с ним, представляя себе, что это акула. Возвращается бабушка с полоской ткани на животе, которая похожа на трусы, соединенные с футболкой при помощи бусинок. На голове у нее — пластиковый мешок, она говорит, что это — шапочка для душа, хотя мы собираемся мыться в ванне, а не под душем. Я смеюсь над ней, но только про себя.
Когда она залезает в ванну, вода поднимается, а когда влезаю я, она чуть было не переливается через край. Бабушка сидит в гладкой части ванны, а вот Ма всегда садилась там, где кран. Я устраиваюсь так, чтобы мои ноги не касались бабушкиных, и ударяюсь головой о кран.
— Осторожнее.
Почему это слово всегда произносится уже после того, как ты ударился?
Бабушка не знает никаких водных игр, за исключением «Плыви, плыви, моя лодка». Мы начинаем в нее играть, и вода выплескивается на пол.
У бабушки в ванной нет никаких игрушек. Мне приходится играть со щеткой для ногтей — это подводная лодка, которая чистит дно и находит мыло, превратившееся в липкую медузу. Вымывшись, мы вытираемся. Я чешу себе нос и замечаю под ногтями кусочки своей кожи. В зеркале отражаются маленькие чешуйчатые кружочки, где кожа начала шелушиться. Приходит отчим за своими шлепанцами.