– Угу, – добродушно согласился располневший от кабинетной работы генерал. – В Париже в обязанности военного агента у вас, наверное, только дружественное общение с союзными mademoiselle входило? А сокрытые, но полезные отечеству сведения добывать, по ведомству господ Игнатьевых, так-таки и не пришлось?
– Пришлось, отчего же? Но это дело другое… – Офицер, прищурившись, взглянул на генерала большими, чуть косящими глазами и, немного подумав, закончил: – …в каком-то смысле. Да и ведь война.
– Так я вам, Николай Степанович, и не агитаторов с листовками ловить предлагаю. Война кончилась, ее мы, с божьей помощью, вытянули. А дальше-то? Вы не задумывались, что в тылу творится? Да, бомбистские партии мы прижали. Но сами бомбисты, они ведь не делись никуда. Тех заводчиков, которые их подкармливали, наше ведомство вместе с военной контрразведкой прищучило, часть на каторге, часть поутихли. Немцы теперь тоже деньгами помочь не смогут… Не вздергивайте брови, вам не идет. Это не пропаганда, так и было. Союзники, те больше либералов наших поддерживали. А немцы левых. Впрочем, про французов вы в курсе, Игнатьев мне поведал историю с эмигрантским газетером, с этим, как его?
– Мартов? Да, газета «Наше слово». Мерзавцы призывали к поражению России. Но французы после наших протестов газету закрыли.
– Закрыли, – согласно покивал Коттен. – После того как мой армейский коллега Батюшин через графа передал, что ее немцы финансируют. Да и вы, кажется, приложили руку?
– Да, я написал статью для французской прессы. И, э-э…
– …нашли точный адрес этих пасквилянтов и тыкнули в него Второе бюро, которое якобы «не знало, где они прячутся», носом, – с удовольствием продолжил жандарм. – Интересное дело, а? И ведь полезное, согласитесь, не меньше иной кавалерийской вылазки значение имело.
Генерал вздохнул и вернулся к прежней теме:
– Видите ли, война кончилась не для всех. Среди наших союзников по Антанте отнюдь не все довольны тем, что в отличие от германской и австрийской империй российская все еще существует.
– Наслышан, – согласился Николай Степанович. – Польский вопрос, да и про отсутствие свобод вспоминают.
– Вот-вот! И кое-кто там готов оказать помощь антиправительственным силам. Это нынче главная опасность. Да и чистая уголовщина с политикой перемешалась. Про Котовского на юге доводилось слышать?
– В прессе читал. Романтический такой разбойник.
– А теперь представьте таких разбойников пару сотен, – нахмурившись, предложил жандарм. – Романтических. Во всех губерниях. С фронта вернутся люди, которые пять лет воюют. А куда придут? В деревню? Так крестьяне еле концы с концами сводят. На завод? А там места заняты, да еще военное производство теперь свернется. Вот и получите, пожалуйста.