В проповедях церковников, заключил Дмитрий Мушкетов, содержалось здравое зерно. Свойства характера, приведшие к гибели капитана Генри Кайла, невозможно было назвать иначе как жадностью и гордыней.
Жадность еще можно было оправдать: содержание «Фальконета» и почти трех десятков человек его разношерстной команды обходилось недешево, а прибыли в торговле всем подряд не всегда покрывали расходы. А вот твердую, ни на чем не основанную убежденность капитана в том, что самый завиральный план может быть выполнен, если только исполнение его обещает изрядный барыш, невозможно было объяснить ничем, кроме гордыни. В общении с туземцами Соломоновых островов, где капитан Кайл закупал копру и жемчуг, такой самоуверенности было самое место – дикарь, как известно, понимает лишь язык силы и нутром чувствует ману белого человека, если тот, конечно, наделен ею в достаточной степени. К несчастью, запугать или заворожить тем же способом скептических портовых чиновников оказывалось невозможно, что приводило капитана попеременно в недоумение и ярость, но никак не помогало осуществлению его – временами наполеоновских – планов.
Приливная волна, возвестившая о Разломе, застала «Фальконет» в открытом море на пути к Филиппинам. Кому – бедствие, а кому и счастье: месяца три капитан Кайл перевозил беженцев и грузы между пострадавшими портами Индокитая, пользуясь тем, что волна цунами размазала о берег едва не треть торгового флота тамошних мест. Но ближе к осени капитану пришла в голову идея столь же преступная, сколь в потенции прибыльная: воспользоваться сумятицей и хаосом, чтобы направить часть потока переселенцев в более выгодное русло.
Благодатная земля Северо-Американских Соединенных Штатов, откуда был родом капитан, привечала иммигрантов – но далеко не всяких. Покуда нищий житель Азии строил железные дороги и дамбы, ему находилось место в краю свободных людей. Когда оказалось, что трудолюбивый китаец или индус занимает место и зарабатывает деньги, которые считал своими белый человек, гостеприимство резко пошло на убыль. Начиная с печально известного Акта об исключении китайцев законы и суды встали преградами на пути переселенцев; а там, где видна преграда, всегда находится способ ее обойти. Землетрясение 1906 года, сровнявшее с землей Сан-Франциско, породило, будто вызвав по примеру Язона из пашни, сущие орды «бумажных сыновей» и «бумажных дочерей», получавших вид на жительство по фальшивым свидетельствам о якобы утерянных документах. Два года спустя их волна пошла на убыль, но теперь, когда на Западное побережье обрушилась новая катастрофа, самое время было влить в старые мехи новую кровь.