— страстно обратилась к девушке жилистая женщина-гренадер в ковбойской шляпе и галстуке-шнурке на закаленной техасскими штормами вые.
— Чего это она? — счастливо улыбнулась Люда.
— Just a moment![2] — каркнула Понаехавшая и сделала круглые глаза Люде: — Уходим!!!
А далее случилось вот что: Люда молниеносно сгруппировалась, в один прыжок преодолела расстояние до обменника и надежно забаррикадировалась дверью, оставив на растерзание боевым американским лесбиянкам свою понаехавшую из маленькой горной республики коллегу.
Предупреждение: устроившись на работу в гостиницу, первым делом выучите на семи иностранных языках фразу: «Очень сожалею, но я не лесбиянка». Или, на худой конец: «Все люди — сестры».
И снова О. Ф.
История с боевыми лесбиянками — просто какая-то ерунда по сравнению с тем, что однажды пришлось пережить О. Ф.
В тот злосчастный день совершенно опрометчиво случилось Восьмое марта, и доведенная до нужной кондиции О. Ф. рыскала по «Интуристу» в поисках очередного высокопоставленного ребра.
— Пшла вон! — ругала она бродившую следом понаехавшую подчиненную. — Кому сказано, отъебись? Уволю на хер!
Понаехавшая пугалась, но не уходила, потому что чувствовала ответственность за свое непредсказуемое начальство.
О. Ф. поняла, что так просто от позорного эскорта не отделаться, и сделала попытку оторваться. Она рванула за угол и совершенно неожиданно для себя влетела головой в группу высоких грудастых тетенек, впоследствии оказавшихся делегацией голландских транссексуалов, приехавших в Москву на какой-то международный транссексуальный слет.
— Я пошарила рукой, чтобы за что-то зацепиться, ну и нашарила чьи-то яйца, — рассказывала потом О. Ф., запивая пережитый шок водкой. — Не, ну ваще охуели, бляди, сверху — сиськи, а внизу — елда!
Совет: и заодно выучите на нидерландском фразу: «Извините, пожалуйста, она просто хотела поздороваться с вами за руку!»
Карьерный рост
— Пойдем завтра покупать тебе одежду, заодно в парикмахерскую сходим, — огорошила Понаехавшую О. Ф.
Понаехавшая испугалась. Во-первых, О. Ф. была женщиной несколько рискованного вкуса — предпочитала люрекс, опять же боа или, на худой конец, бешено вьющийся по фасаду волан. А во-вторых, моментально воспламенялась, если ей перечили. Поэтому отказывать О. Ф. нужно было с большой осторожностью.
— У меня на новый гардероб денег нет, — нашлась Понаехавшая и убедительно закручинилась лицом.
— Не бзди. Я дам тебе денег. Вернешь, когда сможешь. А то ходишь в этой бурке, как неприкаянная.
— Чего сразу в бурке? Это, между прочим, мамино перелицованное пальто!