На «той стороне» ничего особенного не было, только туман стал гуще. Вдоль правой стены лежали кое-как сваленные в кучу ржавые рельсы, дрезина и остатки мини-бульдозера.
— Жутко здесь как-то, — прошептал Рудин. Он оглянулся на груду железа и проворчал: — Уголь они, что ли, тут добывали?
— Может, добывали, — ответил Леший. — А может, наоборот — что-то прятали…
— А это что? Ну и ну! — Рудин присвистнул.
Перед ними стоял деревянный «грибок» — двухметровый полосатый зелено-белый столб с четырехскатной остроконечной зеленой крышей. На столбе висел допотопный черный телефон без диска, зато с торчащей сбоку ручкой, с другой стороны был прибит мощный крючок.
— Это похоже на стационарный караульный пост… — Леший со скрипом потер отросшую щетину. — Часовой мог прятаться здесь от дождя, связываться с начальником дежурной смены… А на этот крючок зимой вешали тулуп…
— Какой здесь дождь? Какая зима?
— Завезли стандартный «грибок» да поставили. Только таких уже давным-давно нет…
Рудин поднес фонарь почти вплотную.
— А краска-то свежая! И след, смотри, как там, возле идола… Помнишь?
В круге света на спрессованной земле был отчетливо виден отпечаток подошвы.
— Еще бы не помнить, — сказал Леший, всматриваясь. — Похож… Дай-ка я сфотографирую… След тоже совсем свежий…
Ослепительно вспыхнул блиц цифрового аппарата.
— Может, тут и часовой неподалеку? — то ли в шутку, то ли всерьез сказал Рудин. Хотя, судя по напряженным интонациям, он был мало расположен к шуткам.
Леший спрятал фотокамеру, задумчиво провел вокруг лучом фонаря. Вздохнул.
— Ты лучше вон туда посмотри! Как бы это и не оказался твой часовой… — тихо произнес он.
Теперь расплывчатый человеческий силуэт у входа в продолжение тоннеля был виден невооруженным взглядом. Он оставался неподвижным, словно был нарисован на темном холсте.
— Да, видать, оттого мне и жутко, — так же тихо произнес Рудин. — Это подстава какая-то…
— Приготовить оружие, рассредоточиться! Пойдешь здесь, а я вдоль той стенки. Будь настороже, тут что-то нечисто…
Держа наизготовку свои «скорпионы»,[1] они разбежались к противоположным стенам, а потом, будто сжимая клещи, двинулись ко входу в тоннель. Под ногами перекатывались и хрустели то ли мелкие камешки, то ли кусочки застывшего бетона.
Рудин вдруг остановился и выдохнул потрясенно:
— Командир, тут человек распятый, мать честная!
Мощные фонари скрестили ослепительно-белые лучи на страшной находке.
…Железный Амир висел в воздухе, раскинув в стороны пустые рукава комбинезона. Если быть точным, то рукава были не совсем пусты, они болтались на костях, и из рукавов высовывались обломанные фаланги пальцев. Сквозь дыры в комбинезоне были видны реберные кости и позвонки, а над воротником торчал склоненный набок череп, который вопросительно вглядывался в непрошеных гостей пустыми глазницами. Нижнюю челюсть украшали остатки рыжеватой коптоевской бороды. Ног у скелета почему-то не было, брючины безжизненно свисали вниз. Труп был подвешен веревками к верхним распоркам сваи, через рукава протянута рейка. Вся эта жуткая инсталляция чем-то напоминала обычное огородное пугало. К шейным позвонкам проволокой была прикручена деревянная табличка, где кто-то старательно вывел химическим карандашом: «ЗАПРЕТНАЯ ТЕРРИТОРИЯ СССР».