— Ну, тебе виднее, — ещё раз сказал Бугаев. — Суперкрысу смотреть пойдём?
— А как же! — вмешалась в разговор оклемавшаяся после увиденного Татьяна.
— Посмотрите и заходите ко мне, — пригласил Скуратович, направляясь в лабораторный корпус. — Если что интересно будет, всё расскажу, без утайки.
Вновь Бугаев повторил ритуал с заглядыванием в глазок в воротах, затем мы вошли в бокс. Из нескольких клеток заняты были лишь две. В одной, той, что слева, сидел двойник такой же твари, какую мы подстрелили у «Ашана», разве что редкая шерсть, клочьями торчавшая по спине, была другого цвета, как у сенбернара. Тварь лежала неподвижно, глядя на нас мутными бельмами глаз. К моему удивлению, мертвецкий запах от неё ощущался слабо. Закончилась перестройка организма? Вообще, если тварь охотится из засады, запах ей противопоказан, как кошке. Приспосабливается? Очень может быть.
В остальном… жуткие когти на непривычно длинных и мощных пальцах, шипастый хвост-хлыст, челюсти чуть ли не как у крокодила. Клетка, в которой существо находилось, тоже внушала уважение — двойная решётка, да ещё и сетка между прутьями. Во второй аналогичной клетке сидела невероятно мерзкого вида тварь размером с крупного спаниеля. Опознать в ней крысу было нереально, существо не напоминало никого. Зубы-иглы, странно горбатый силуэт, очень мощные конечности, тоже с относительно длинными, как и у собакоморфа, пальцами и страшными когтями. Хвост обвивает стальной прут — тварь, по всему судя, ещё и висеть на нём может. А это значит, что если она агрессивна, то запросто может свалиться на башку.
— На людей бросается? — спросил я у Бугаева.
— Ещё как, — ответил он. — Но соображает, через две решётки даже не дёргается. А когда попробовали через триплекс приблизиться, атаковала сразу, стёкла не распознала.
— Здесь откормили?
— Здесь. Обоих, и крысана, и псину.
— И сколько живых крыс скормили?
— Мм… — Бугаев заметно задумался. — У Иваныча спросишь, они скармливали. Но много, несколько десятков, как мне кажется.
Ну, это ещё ничего. Несколько десятков себе подобных мало какой морф в природе найдёт, так что появление этого создания имеет смысл скорее академический, нежели практический.
— А псине?
— Меньше, — уверенно заявил он. — Три — четыре штуки, никак не больше. Да и то скрепя сердце, собаки теперь, сам знаешь, в большой цене стали. Еле отловили этих кабыздохов.
— Верно, слышал, — кивнул я. — Любую нежить издалека чуют. Но коты ведь тоже, так?
— Так-то оно так, да вот неувязочка — кот ещё должен быть в настроении тебе об этом сообщить, — усмехнулся он. — У меня самого два полосатых, дочка подобрала, так что изучил. А собака — что? Учуяла и давай гавкать — простая душа. Ну что, насмотрелись? Пошли к Иванычу?