— Ты ждешь не дождешься Пасхи, Филипп? — поддел он товарища. — А почему ты именно сейчас об этом вспомнил? И почему здесь?
— Ты, может, и не знаешь… — Майель подался вперед, кинжалом разворошил в костре сухие кизяки и хворост — костер затрещал искрами. Майель немного помолчал, прислушиваясь к заунывному вою шакала, за которым последовал хриплый крик какой-то ночной птицы. — Тремеле собирается послать нас обоих в Англию, Эдмунд. У нас там небольшой участок земли в Лондоне, возле королевского Вестминстерского дворца. — Де Пейн не припоминал, чтобы когда-нибудь слышал в голосе Майеля такую тоску. — Хорошо бы оказаться весной в Англии, подальше от здешней пыли и жары, от мух и всех этих грязных чертей. Там прохлада, — он заговорил с неожиданной нежностью, — влажный полумрак, зелень, а воздух чистый-чистый! — Майель замолк и внимательно посмотрел на Парменио, который сидел на корточках, прикрыв одной рукой лицо.
Де Пейн сумел скрыть удивление: он был совершенно уверен, что генуэзец сделал жест, быстрое движение пальцами, словно подавал Майелю знак. Востроглазый Парменио заметил обращенный на него взгляд де Пейна и усмехнулся.
— Я предупреждаю, чтобы он остерегался, — прошептал проводник; свет костра освещал его умное лицо. Кивком он указал на воинов. — Эти провансальцы вовсе не такие тупые ослы, какими прикидываются. Они прошли строгий отбор, языки знают куда лучше, чем нам кажется. Это все соглядатаи Тремеле.
— А ты, Парменио? — напрямик спросил де Пейн. — Ты тоже соглядатай? Ты не очень ловко сплел историю о том, что искупаешь свое нападение на меня…
Майель опустил голову и тихонько засмеялся. Парменио прищелкнул языком и какое-то время прислушивался к долетавшим из темноты звукам: шороху ночных зверьков, быстрому пересвисту носившихся вокруг летучих мышей. Надвигался настоящий ночной холод, нагревший за день камни солнечный жар давно ушел. Парменио подбросил в огонь сухих листьев.
— Эдмунд, я лекарь, торговец травами и отварами. Подобно тени, брожу я по белу свету. Собираю также всевозможные сведения и продаю их сильным мира сего. Верно, я и прежде работал на благо Ордена рыцарей Храма, и Тремеле об этом известно, но то, что произошло в Триполи, не имеет к этому отношения. Я видел, как наемники разбивали младенцам головы о камни, после того как насиловали и убивали их матерей. В тот день я очень разгневался. Однако, — он криво усмехнулся, — я восхищаюсь тем, что сделал ты. Узнал я и о том, что пытался убить не просто тамплиера, но отпрыска могущественной семьи де Пейн. Этого орден ни за что не простил бы мне. — Парменио развел руками. — Вот из этого я и исходил. А Тремеле лишь рад был воспользоваться моими услугами, особенно при нынешних обстоятельствах. — Словно желая сменить тему беседы, Парменио указал на слабо светящуюся в темноте точку — зажженную вдали лампу. — Вот интересно, — вздохнул он, — что Тремеле написал в тех грамотах? Что он готовит в Хедаде?