Вор стонал, с трудом понимая, что ему говорят.
— Ведь очевидно, что видел кого-нибудь из своей кодлы. Видел, а признаваться не хочешь. Нехорошо, Ваня. Вот за свою несговорчивость теперь и страдаешь. Они на воле водку пьянствуют да девок щупают, а ты тут страсти Христовы терпишь. Терпи, раз сам выбрал такую судьбу.
Палачи прибавили еще вес на ногах, Кабан дико закричал и потерял сознание.
Полицмейстер Агеев Василий Николаевич сидел в роскошном кабинете за своим рабочим столом, листал толстую папку с материалами о Соньке Золотой Ручке, изучал доносы, рапорты, протоколы допросов, ранние снимки воровки.
Дотянулся до колокольчика, позвонил.
В кабинет тут же вошел помощник, вышколенно вытянулся, прижав руки к бокам.
— Слушаю, ваше высокопревосходительство!
— Ну-ка, любезный, наведи справки о двух француженках, остановившихся в «Европе».
— Извольте, Василий Николаевич, назвать имена дам.
Агеев черкнул на бумаге: «Матильда и Мари Дюпон», протянул листок помощнику.
— Постарайся проделать это в самое ближайшее время.
— Будет исполнено, ваше высокопревосходительство!
Табба была крайне удивлена, когда в сопровождении полицейского в палату вошел следователь Гришин с цветами и тонкой папочкой в руках.
Катенька, настороженная и испуганная, приняла букет, по знаку следователя покинула палату, а он подошел к приме, галантно поцеловал руку.
— Как здоровье, сударыня?
— Спасибо, хорошо.
— Знаю, что завтра вас выписывают, поэтому счел возможным навестить вас здесь, а не в вертепе по имени театр.
— Как мудрено вы выражаетесь, — улыбнулась прима, не сводя с Гришина настороженного взгляда.
— Это от бескультурья! — развел руками тот. — Куда нам, баклажанам, как нас обзывают, до вашей изысканной богемы?!
Табба пропустила реплику незваного посетителя, не сводила с него вопросительного взгляда.
— Понимаю, — кивнул Гришин. — Лежать надоело, а тут еще некий тип с сюрпризом. — Он принялся развязывать тесемки папочки, желая что-то извлечь оттуда. — Перейдем сразу к делу, сударыня. — Вынул из папки фотографию, показал Таббе. — Вам знакома эта дама?
Девушка не ответила, продолжала смотреть на снимок.
— Знакома или нет?
— Да, знакома.
— Где вы ее видели?.. С кем?
— Видела с господином полицмейстером. В театре и здесь.
— Она была одна?
— Нет. С двумя девочками.
— С двумя?.. Кто же они?
— Я не особенно вникала. Одна подарила мне медальон, — прима показала подарок. — Вторая… вторая, кажется, француженка.
— Значит, вы считаете, что эта дама не кто иная, как француженка, родственница князя Брянского?
— Полагаю, да.
Егор Никитич спрятал снимок в папочку, цокнул языком.