— Он о чем-то подозревает?
— Думаю, да. Но самое любопытное, он почти дал понять, что черный бриллиант у него.
— Как это?
— Не понимаю. Сказал, что постарается удивить меня бриллиантом редчайшей породы и загадочности.
— Может, он о чем-то другом?
— Хотелось бы думать. Но чутье подсказывает, что готовится какая-то ловушка.
Михелина обняла Соньку.
— Мам, ты просто устала и фантазируешь всякие глупости.
— Возможно, — кивнула та. — Но камень просто так не мог исчезнуть. Он либо у княжны, либо его нашел дворецкий.
— А при чем тут полицмейстер?
— Пока не знаю. Возможно, кто-то из этих двоих, чтобы избавиться от камня, передал его как раз именно Василию Николаевичу.
— А как это узнать?
— Буду пытаться. — Воровка с улыбкой поцеловала дочку в лоб и покинула комнату.
Белые ночи, наступившие совсем недавно в Петербурге, манили горожан, уставших от долгой дождливой весны, на улицы, в парки, к Неве. Народ не спал, наслаждался бесконечным светло-молочным днем, любил и нежился с особой, ненасытной страстью.
Михелина и князь Андрей прогуливались по Летнему саду. Иногда останавливались, брались за руки, поворачивались друг к другу, смотрели в глаза влюбленно и печально.
Потом шли дальше, находили укромное, безлюдное место, касались лицом лица, говорили друг другу слова простые, наивные, вечные.
— Вы будете ждать меня, Анна? — спрашивал юноша.
— Конечно. Всегда.
— А если придется ждать очень долго?
— Для меня время не имеет значения.
— А если я погибну?
— Вы не погибнете, Андрей.
— Но вдруг случится такое?.. Вы выйдете замуж?
— Я не хочу думать об этом.
— Хорошо, не погибну. Вернусь с войны раненым и беспомощным?
— Все равно я буду любить вас.
— Клянитесь.
— Клянусь.
— Я вас люблю, Анна.
— Я вас тоже.
Они порывисто обнимались, находили губы друг друга и принимались целоваться жадно, ненасытно, будто прощались навсегда.
* * *
В день выписки Таббы из больницы возле подъезда собралась довольно внушительная толпа поклонников. Здесь же стояли около десятка карет и даже один автомобиль, медперсонал больницы тоже высыпал на улицу в ожидании примы.
Когда госпожа Бессмертная, все еще слабая после болезни, наконец появилась между колоннами, поклонники стали бросать в ее сторону цветы, аплодировать, выкрикивать восторженные приветствия.
Таббу сопровождали братья Кудеяровы, сзади топтались Изюмов и еще несколько артистов оперетты. Петр держался рядом с примой, неся в руках огромный букет цветов, Константин же созерцал происходящее словно со стороны, высокомерно и иронично.
Когда прима почти достигла экипажа, из толпы выдвинулся молодой человек в военном френче без погон, с палочкой и перегородил ей дорогу.