— Нет, не звонили, барыня.
— Сволочи.
Она уселась за пустой стол, попросила:
— Какой-нибудь бульончик.
— Сейчас сделаю.
— Лучше куриный.
— Непременно, — кивнула прислуга, затем нерешительно сообщила: — А у нас, барыня, почти не осталось денег. Вечером приходил хозяин, очень гневался.
Табба удивленно посмотрела на нее.
— Как… не осталось?
— Кончились. На еду, на вино. На извозчиков.
Артистка подумала о чем-то, стуча накрашенными ногтями по столу, сказала Катеньке:
— Приготовь платье на выход. И вызови экипаж. Я кой-куда съезжу.
* * *
Изящная белая повозка с бывшей примой катилась по Невскому, Табба сидела в ней непринужденно и элегантно, вуаль, упавшая на глаза из-под шляпки, нежно щекотала лицо.
Справа и слева мелькала гуляющая публика, проносились навстречу экипажи и редкие автомобили, били по глазам витрины магазинов, от продуктовых до ювелирных. Артистка не беспокоила извозчика, она выбирала наиболее подходящий вариант магазина, возле которого ей следовало бы остановиться.
Когда с Невского повернули на Литейный, в глаза сразу бросилась реклама ювелирных украшений от Абрама Циммермана — метровой высоты, по-одесски яркая.
— Останови, — толкнула извозчика в спину Табба.
Тот послушно выполнил ее пожелание, подкатил почти вплотную в бордюру, соскочил с козел, помог девушке спуститься на землю.
— Мадам ждать?
— Полчаса.
Швейцар, увидев красивую, хорошо одетую молодую особу, предупредительно распахнул двери, жестом пригласил в зал.
Покупателей здесь было мало, на вошедшую модную девушку сразу обратил внимание Мойша, вышел из-за прилавка, расшаркался.
— Милости просим, что желаете? — произнес он с очевидным южным говором, смешав вместе приветствие и вопрос.
— Желаю посмотреть, — бросила она и направилась к прилавку с дорогими украшениями.
Мойша не отставал.
— Жемчуг, бриллианты, изумруд, сапфир, рубин, — тараторил он без умолку, — ожерелье, кулоны, перстни, браслеты…
— Можете оставить меня в покое? — раздраженно спросила девушка.
— Я пытаюсь всего лишь помочь вам, — удивился парень.
— Не надо, я сама.
— Мойша, не утомляй дамочку своим видом! — подал голос отец, наблюдавший издали за происходящим. — Пусть она сама все поймет и попробует. — И занялся своей клиенткой.
— Но папа…
— Стой в шаге и молчи!
Табба подошла к прилавку вплотную, от обилия и дороговизны изделий у нее на миг даже закружилась голова.
Мойша стоял сзади, выжидательно наблюдал за красивой девушкой.
— И на чем остановились ваши прекрасные глаза? — не выдержал он наконец.
— Покажите это ожерелье, — ткнула артистка в изделие, усыпанное россыпью бриллиантов.