Это все непростые вопросы. И, наверное, никогда мы не узнаем, как все было на самом деле.
А теперь, поведав вам мои сомнения, намереваюсь я под надежную защиту дорогую матушку взять. Разве не отказала она решительно целой ораве женихов? Разве не вырастила она сыновей своих, кои могучими мужами стали? Справедливость требует признать, что исполнила она материнский долг свой в полной мере. Разве не сказала матушка накануне того рокового дня, сморкаясь в уголок передника: «Сын мой, ты стал совсем взрослым…» Видно, и впрямь настал час, когда Дуйслар, бедный холостяк и богатый владелец хутора, долгие годы и коров собственноручно доивший, и порты свои самолично чинивший, большее, чем мы, право на ее заботу получил. На ее заботу и на ее суровую и нежную руку…
Не знаю. Не ведаю. Не дано мне дознаться. Ignoramus et ignorabimus. Да и надо ли выяснять?
Но вернемся, друг читатель, снова к морю. Многотрудным и долгим был мой заплыв, коего Повелитель Вод даже попутным ветром не пожелал облегчить. И никто не ждал меня на другом берегу с поднятыми знаменами. Однако плыл ваш юный герой с вполне приличной средней скоростью по направлению к северу, к Финской стороне, плыл затем, чтобы Дуйслара строго к ответу призвать.
В таком темпе залив преодолеть у меня наверняка сил хватило бы. Но судьба решила иначе. Со всех сторон водой окруженный, услышал вдруг я, ушам своим не веря, прелестный мотивчик. Вскорости из лона вод малый островок показался, и подумал я, что не грех бы передохнуть. Жизнеописания богатырей учат, что лучше подальше держаться от подобных сомнительных островков, но откуда мне тогда было это знать? Я ведь в те поры и слыхом не слыхивал ни о сиренах, ни о Цирцее (о той, что быстрее других бабенок умела нашего брата, мужчин, в свиней превращать), вообще ни о каких такого сорта островитянках.
Песенка, коей я внимал, была весьма благозвучна. Вполне. Но ничего экстраординарного она собой не представляла. Кабы мог я предвидеть то, что вскорости воспоследовало, ноги бы моей на этом острове не было. И воска, чтобы уши от соблазна залепить, не потребовалось бы, как для Одиссеевых спутников, уж я-то не дал бы себя заморочить каким-то визгливым кудахтаньем.
Да, беда моя была только в недостатке образования, ни в чем ином.
Однако, ахнуть не успевши, сидел уже я на прибрежном песочке и дух переводил. Вроде бы даже задремал слегка под сладкозвучный напев. Продираю глаза — певица на новый манер тянет: то все красу суровой северной природы хвалила, а теперь про какого-то храброго молодца завела. И еще хвастает, что за семью болотами, за десятью ручьями имеется у нее ужасно славный жених. Ну прямо уж такой жених, сроду ничего подобного на белом свете не было. Вот попробуйте-ка назовите мне хоть одного стоящего молодого богатыря, который стал бы спокойно слушать этакий панегирик другому мужчине.