Вошедший в раж мужичонка еще долго бы растабарывал, да только слушать не хотелось мне — от его болтовни на душе у меня неспокойно стало, и я велел ему удалиться.
Мужичонка прощенья попросил и, лапти мои облобызав, заявил, что король великую цель и смысл жизни ему открыл. И что ежели дозволено будет, то он за счастие почтет сон королевский стеречь и мух гонять. Таковое угодничество в гнев меня привело, и я сказал ему пару теплых слов. Он поклонился низко и, тщедушный и хилый, но с гордо поднятой головой, в ночной темноте исчез.
Долго я вослед ему глядел — и довольный, и опечаленный. Верно ли поступил я? Повоевать мне давно уж хочется, инда рука зудит, меча просит. Однако же всякий народ уметь должен сам за себя постоять. А уж я подоспею, когда занадобится.
Не было в душе моей ни покоя, ни радости.
Из дупла старой ели послышалось уханье филина.
И почувствовал я, что, видать, имеется у эстонского короля некоторое раздвоение личности.
Если б мог я знать и ведать,
В сновидении предвидеть
Иль в раздумье поразмыслить,
Что судьба такая княжья,
Я тогда на крыльях ветра
Птицей бы в полет пустился,
Северным орлом умчался б
Далеко — к другим прибрежьям,—
так подумал я тогда.
Выспался я недурно, настроение было бодрое, небо ясное. Ивы на берегу ручья шелестели под легким ветерком, нижние ветви в журчащей воде купая.
Прелестная сия картинка природы в немалое умиление меня привела, и непреодолимая потребность возникла похвальное что-нибудь изречь и подходящее сравнение измыслить. Призадумавшись, сочинил: ветки воды касаются ласково, словно уста материнские, спящему богатырю, сыночку своему, тайком чело лобызающие. Доволен сим сравнением вельми был. Понежился еще на ложе своем мшистом, помечтал, затем, искупавшись, взбодрился.
Пора за дела приниматься.
А какие у меня неотложные дела? С чего начинать-то? Может, кое-кого из старых дружков разыскать либо просто по своему королевству без дела побродить? Оно бы недурно, да только не королевское это дело — без толку бродить. Король не гуляет просто так, он бдит, в корень смотрит, до сути докапывается, причины устанавливает и выводы делает. И это есть важнейшая королевская работа.
Сунул я последний ломоть хлеба за щеку и пошел Алевипоэга искать.
Так начались мои странствия.
Может, некоторые читатели подумают, что путешествие властителя по своему королевству — это приятное занятие, увеселительная прогулка? Сперва оно так и было. Да только и добрая еда приедается.
Через несколько недель многочисленные встречи и приемы были мне не внове, я уже без смущения принимал почести и даже неудовольствие выражал, ежели в какой деревне меня встречали без должной пышности. По правде сказать, я вполне бы мог впасть в аморалку, кабы не разумный Алевипоэг (он вместе со своим оруженосцем мне повсюду сопутствовал). Алевипоэг мне намекнул, что, дескать, не пристало повелителю без передышки развлечениям предаваться, у него, мол, и обязанности кое-какие есть.