Когда мы однажды утром после славной пирушки с опухшими глазами, тяжелыми головами, мерзостным вкусом во рту собирались на очередную попойку отправиться, сказал мне Алевипоэг тихо, но твердо, что гусь свинье не товарищ, а он мне больше не попутчик. И что он не желает ни делириум тременс, ни цирроз печени себе наживать. И что алкоголизм приводит к полному разрушению личности и весьма опасен для хромосомного гарнитура мужских гормональных препаратов. Примерно так он выразился.
— Чего ж нам делать-то, черт возьми? — проворчал я.
— Разложение прекратить решительно!
На это я Алевипоэгу сказал, что мне оные встречи, речи, пьянства и буянства изрядно надоели, неясно мне только, с какого конца приниматься за прекращение разложения. Ведь я своей родине немало уже послужил. И пахал усердно, и леса от волков очищал. А между прочим, коня и того не имею, не говоря уж о пустой казне. И по совокупности всех сих обстоятельств не следует мне с соседями войну начинать, пока они сами не лезут. И еще, сказал я, мне хотелось бы знать, что сей мутноглазый наставник, сей занудистый фарисей, на шее коего красуется подозрительный синяк, что он может мне посоветовать предпринять в моем затруднительном положении. Давай-ка бери ноги в руки, да пойдем опохмелимся, может, чего разумное придумаем.
Однако Алевипоэг меня не слушал и продолжал бормотать какие-то нудные наставления.
— Ах, так, ну ладно! — разозлился я и тут же решил отправиться к болоту Кикерпяра. — Не хочешь в теплой компании время проводить, давай сиди у гнилого болота, жуй клюкву для опохмелки, а я погляжу, откуда на тебя умная мысль свалится.
И в мрачном настроении поперся я в болото. Алевипоэг ни на шаг от меня не отставал. Скажу, вперед забегая, что сие наше в трясине погрязание наисчастливейшим изо всех погрязаний в трясине было, ибо именно на зыбкой болотистой почве заложил я своего молодого королевства прочные экономические основы.
Началось все с того, что мы вдруг услышали ругань, крики и злобное зубов скрежетание. Что такое? Откуда это? Из зарослей камыша, что ли? Тут и виновники шума показались — двое грязных, косматых, злобных мужиков, форменные злыдни. Они таскали друг друга за волосы, царапались, кусались и ругались последними словами. Заметив посторонних, они притихли и вдруг, словно сговорившись, дуэтом провыли тоненькими голосами:
Дорогой Калевипоэг!
Ты шагай сюда скорее!
Рассуди ты нашу распрю,
Потуши огонь раздора!
Нашли дорогого, какой я вам дорогой, хотел было я ответить, но эти дремучие мужики выглядели так комично, что невозможно было на них рассердиться: все в шишках, синяках и царапинах, волосы, еще оставшиеся невыдранными, торчат во все стороны. Когда человеку плохо, он нипочем не упустит случая полюбоваться на чужую беду, так что я подобрался к драчунам поближе и спросил, из-за чего двое мирных поселян затеяли столь ужасную распрю.