— Благодарю, — чинно кивнул Ясеневский. Рокотов не произнес ни слова.
Они поднялись в уже знакомый кабинет, где сменившаяся прислуга успела навести идеальный порядок. Как будто никто не стрелял, не бил, не крушил и не умирал.
— Рюмочку? — хохотнул Боровиков. — С утра не выпил — день пропал! А выпил — и весь день свободен.
Он явно переигрывал. Он нервничал, он чего-то ждал. И был трезвее, чем обычно выглядел по утрам.
— Ну что вы, — нехорошо улыбнулся генерал Ясеневский, без приглашения садясь в барское кресло. — Что вы! Какие рюмочки! Разве что поминальные, с хлебушком сверху…
— Несчастный Лазарь, — мгновенно затосковал Касьян Михайлович. — Вон, уж налита. — Он кивнул на письменный стол, где стояла фотография совсем молодого Лазаря Генриховича, перечеркнутая черной полоской. Перед портретом и вправду стояла рюмка водки, накрытая хлебом.
«А он хитрый, — внезапно подумал Рокотов. — И то правда: не каждый безумец — дурак».
— Да нет, не по нему на сей раз, — вздохнул полковник. — Трупы-то выудили? Отправили на экспертизу?
Боровиков промолчал.
— Да и не рюмочки, — Ясеневский постепенно повышал голос, а депутат вжимался в кресло напротив.
Влад с интересом следил за этими метаморфозами.
— Бочоночки, Касьян Михайлович! А сверху — караваи!.. Не о рюмочках речь! Не масштабно это, не государственно — рюмочки!.. Больно многих поминать придется!
— Я вас не понимаю, — медленно проговорил Боровиков.
— Хлебные, — мягко сказал Ясеневский. — Ржаные. Или пшеничные. Вы какие предпочитаете?
— Какие бочоночки?
— О, это будут поминальные бочонки с очень экзотическим напитком. Он называется «Ассоль». Вам не приходилось отведать? Алые паруса в глазах и на горизонте! Поначалу. Потом, как всегда, тяжкое похмелье.
— Впервые слышу, — твердо ответил Касьян Михайлович.
— А может быть, оно и так, — вдруг согласился генерал. — Вы же человек не от мира сего… Откуда вам знать все про все… Вашим мнением не заинтересовались.
— Я попросил бы вас все же…
Трясущейся рукой Боровиков полез в карман халата: депутатское удостоверение он держал прямо там. Копию. Ламинированную.
— И совершенно напрасно сделали бы это, потому что никакие ваши просьбы я не удовлетворю… В бочонках, которые я вам назвал, содержится опасная дрянь. Эту дрянь собираются распылить над вашим родным городом…
— Над Зеленогорском? — испуганно спросил Боровиков, даже задержав движение руки.
— Да вы и вправду маньяк. Над Питером. Поднимется волна, и Питер потонет — вы это понимаете? А многие жители будут дополнительно отравлены…
— Да? — легко отозвался Боровиков. — Ну и отлично. Ему уже давно пора ложиться на грунт.