* * *
От всех переживаний, перебежек, переодеваний и перелетов у Касьяна Михайловича развился-таки гипертонический криз.
Его поместили в лазарет, поставили капельницу.
— Мне бы поспать, — жаловался Боровиков.
— Придется потерпеть, — серьезно возразил доктор Афиногенов. — Я мог бы назначить вам снотворное, но сами знаете, какие близятся дела. А вы вдруг спите, похрапываете. Скважины уже готовы и запол…
Здесь он прикусил язык.
— Готовы? — возбудился Боровиков. Он приподнялся на локте, забыв о капельнице, и доктор мягким толчком в грудь отправил его на место. — И какая порода?
— Кое-что есть…
На счастье, при докторе была горсточка камней, которую он специально носил с собой, чтобы совать под нос Боровикову при такого рода вопросах.
— Вот, полюбуйтесь…
Касьян Михайлович жадными глазами пожирал бесполезный гравий.
— Этого хватит на?..
— С избытком. — Афиногенов лгал легко и беззаботно. — А сейчас туда уже заливается состав…
При мысли о составе Боровиков вновь помрачнел.
И это не укрылось от внимания чуткого доктора.
— Я добавлю в капельницу успокоительное, — пообещал он. — Легкая седация. Я понимаю, что вы волнуетесь, но вам придется быть в форме. Приедет телевидение… Уже приехало.
(Маскировка уже на мази.)
— Что? — не понял Касьян Михайлович.
— О чем вы? — не понял Афиногенов.
— Легкая… что?
— А, вы об этом. Седация. Успокоительное; но не снотворное. Подойдет?
— Да, да! — вскинулся Боровиков. — Ее, седацию!.. Да покрепче!
В медицине существует эффект «плацебо». Если сказать человеку, что ему вводят лекарство, и ввести обычную воду, то в сорока процентах случаев наступает желаемый эффект.
Именно такой воды и набрал доктор Афиногенов, для внушительности — полный шприц — так, чтобы депутату было видно.
Вонзил прямо в мешочек с раствором.
— Ну вот и все, — улыбнулся он. — Легчает?
— Да, — отозвался Боровиков. — Мне уже намного лучше. Спасибо.
Отвернувшись, доктор Афиногенов усмехнулся. В ближайшем будущем Боровикову предстояла еще одна капельница — когда все закончится.
Тогда он снова вонзит шприц в мешочек. Но в шприце будет уже совсем не вода.
Касьян Михайлович прикрыл глаза и начал похрапывать.
Пусть.
Разбудить его будет нетрудно.
Афиногенов достал аппарат, измерил давление: сто шестьдесят на девяносто. Уже лучше. Еще немного — марионетка будет свеж, как огурчик.
Он посмотрел на часы: осталось не так много времени.
Пора было навестить второго пациента, перспективы у которого были не лучше. Он вышел из палаты, зашел в следующую.
Коротаев лежал, накрепко привязанный к постели.
— Здравствуйте, Андрей Васильевич, — приветствовал его Афиногенов.