— Так вы в больнице поинтересуйтесь, — предложила тетка. — Наверняка мог обратиться, коли такой рассеянный. — Увлекшись звездной темой, она понесла околесицу: — Вот я, знаете ли, верю в звезды. Я все прогнозы читаю, и все почти всегда сбываются. Вот на прошлой неделе…
…В зеленогорскую, людьми и Богом забытую больницу, уже обращались. И в сестрорецкую, которая получше. Все было зря — никто не принимал там сухопарого профессора без панамы, травмированного, с инфарктом…
Более того: при виде мускулистого дежурного травматолога стушевался даже Рокотов. В сестрорецкую больницу он прокатился лично.
— Это мысль! — Рокотов изобразил нешуточный восторг. — Я обязательно обращусь. Таких горе-ученых, — он прибегнул к риторике сталинских времен, — вообще нельзя выпускать на улицу без сопровождения. Ему нужна собака-поводырь… Впрочем, мы отвлеклись.
Окончательно условившись о встрече, господин Меринцев отправился дальше.
Он побывал в итоге у всех, даже там, где ему сперва не открыли, — вторично навестил уголовников, праздновавших волю, и там ему пришлось отведать самогонки да немного перетереть о видах на урожай конопли.
— В Австрии, — грустно заметил Рокотов, — ее, пожалуй, нет…
— Ну да! — хохотнул какой-то татуированный. — Чтобы в альпийских лугах да не было конопли! Стрелки называются!
Это казалось непостижимой загадкой природы.
Влад обошел еще много дач и особняков.
Впустую.
Никто не видел пожилого профессора — ни в панаме, ни без панамы.
Он порасспрашивал детей: они играют допоздна и в чем-то похожи на профессоров-недотеп. Нет, такого дяденьку они не встречали.
Тогда он вернулся орлиным, соколиным и ястребиным взорами к холму.
Ему становилось все яснее, что Рубинштейн не покидал участка. Что-то произошло — впрочем, понятно, что.
Лазаря Генриховича, старого и законспирированного сотрудника спецслужб, застукали на ерунде, когда он своровал алмазы, не предназначавшиеся для его астрономических глаз.
Застукали и промолчали, решая, как поступить.
Ликвидировали не сразу — решали вопрос.
Любопытно было бы узнать, как проходило совещание?
Друг депутатского детства — очевидный агент. Депутат — теленок, он никогда не даст санкции.
Или даст?
Рокотов не знал этого. Но лучше действовать без ведома депутата. Такой ли уж он теленок?
Шпиона можно оставить и гнать через него дезинформацию.
Но у него появились прямые улики: проклятые алмазы, а камни, наверно, настолько важны в этой авантюре, что никакая деза не проканает.
Поэтому постановили убрать.
Здесь же, не отходя от кассы. К чему тянуть? Астроном смоется и выложит что-нибудь дополнительное, а может быть, и вовсе сюда никогда не вернется.