— О нефти вы еще ни разу не высказывались, нигде, — покачал головой Ясеневский. — Ни в Думе, ни в интервью. Всерьез рассчитываете наткнуться на месторождение?
— Мы и не думали о ней всерьез. Но чем черт не шутит? Планида наша, — он, сам того не замечая, повторял своего друга-сексота, доброй памяти Лазаря Генриховича, — планида наша щедра на сюрпризы… Кто знает, что там скрывается в ее толще?
— Это точно, — кивнул Рокотов. — Одни трупы считать не пересчитать.
Ясеневский осадил его строгим взглядом, и тот замолчал.
— А вы бы подумали, кстати, — спокойно посоветовал Ясеневский. — Ведь алмазы вы там нашли. Все ученые в один голос твердят, что их, да таких, там и в помине быть не должно. А они есть…
— А они есть, — упрямо повторил депутат.
— Не пропадало ли у вас чего? — Полковник продолжал прощупывать собеседника, пытаясь выяснить, насколько глубоки могли быть его подозрения в отношении старинного приятеля Рубинштейна. И не стоял ли он сам за его ликвидацией.
Касьян Михайлович поболтал короткими, толстыми ногами, мало-помалу смиряясь с бедой. Первый шок миновал.
— Теперь-то кто скажет, — ответствовал он. — В таком разгроме. Могло пропасть что угодно.
Ясеневский рискнул:
— Те же алмазы, к примеру?
— Так я же и говорю…
Понятно. Он не считал их. Это добро было разбросано по всему особняку. Валялось где попало — и скорее всего, не потому, что не имело никакой ценности, а в силу того, что ценность имело нечто совершенно иное. Не алмазы, но связанное с алмазами.
«Или с их добычей», — внезапно подумал Рокотов.
Касьян Михайлович производит впечатление дурака, неуча, грубияна, но человека незлого, болеющего за родной край.
Его окружают бандитами товарищи по партии.
Бандиты ликвидируют лиц, позволяющих себе установить слежку за деятельностью депутата и его окружения.
Во время обыска люди Ясеневского нашли в особняке великое множество подслушивающих устройств, видеокамер, микрофонов, передатчиков; многие из них еще хранили в себе некую информацию, Коротаев не успел зачистить усадьбу по полной программе.
Уже приступили к расшифровке и просмотру — ничего особенного.
Похоже было, что здесь, в зеленогорской ставке, не проводилось никаких серьезных совещаний, а Боровикова держали кем-то вроде английской королевы, которую будут выставлять напоказ, гордиться ею, поклоняться ей — почему? И после чего?
Все эти вопросы решались, похоже, в каком-то другом месте.
И занимались этим люди, которые уровнем были либо явно, либо тайно, но выше Касьяна Михайловича.
Но не допрашивать же, не звать к барьеру одного из лидеров партии?