На думских заседаниях Касьян Михайлович вел себя в совершенном несоответствии с собственными убеждениями, ибо вынашивал Мысль с большой буквы. Все, что он говорил с трибуны, звучало пусть не вполне убедительно, но достаточно разумно.
Государство и люди волшебным образом менялись местами — стоило вникнуть в смысл его речей. Поэтому в Думе он слыл государственником.
— Так вот, — спокойно журчал Коротаев, сверкая залысинами.
Явилась служанка, водрузила на стол старинную керосиновую лампу: так было простонароднее, ближе к людям. Девицы давно уже вылезли из бассейна и отогревались в усадьбе, смотрели видак, развлекавший их жестким порно.
— Так вот. Если бы какое-нибудь небесное тело вдруг совершило благородный — жестокий, но вынужденный — поступок и навернулось на Дворцовой площади, то на месте Санкт-Питербурха образовалась бы большая воронка…
Лазарь Генрихович нервно потер ладони. Он играл свою игру, о которой, как ему мнилось, никто не знал. И очень боялся переборщить, изображая наивное непонимание.
— И вас всерьез интересует, не произойдет ли чего подобного в ближайшей перспективе?
Коротаев расплылся в чуть кровожадной улыбке:
— Ну до чего же вы понятливы, профессор… Вы ухватили самую суть. Да! Нас интересует вероятность именно такого события. Но не так чтобы уж очень всерьез… Но мы болеем за наш город — правда, товарищ депутат? Мы несем за него ответственность.
— Она ничтожна, такая вероятность, — категорично ответил астроном, — Да вы посудите сами: народись такая опасность — какая бы поднялась паника! Мобилизация, эвакуация, спасение Эрмитажа… Такого не скроешь, не замолчишь…
— Паника — вещь управляемая, — заметил хозяин усадьбы и подлил себе еще, делаясь на сто граммов государственнее.
— Нет, нет и нет, — настаивал астроном, — Это исключено на сто и даже двести процентов. Ничто к нам не летит. Ничто нам не угрожает. Петербург будет стоять целым и невредимым. Веками. Тысячелетиями, — сказал он нарочито захмелевшим голосом.
— Да мы не против, — запел Коротаев, — Пускай стоит…
— Только вот здесь, — Касьян Михайлович ткнул пальцем себе под ноги.
И здесь до академика вдруг будто бы начало что-то доходить.
— Вам… тебя не устраивает географическое положение города? Ты хотел бы переместить его в район Зеленогорска и… возглавить? — выговорил он шепотом. — Но как же Петропавловская крепость, Исаакиевский собор, Невский, Университет, острова… люди, в конце концов… в городе уже имеется свое начальство! Это город Президента, если уж начистоту…
Астроном не раз замечал за товарищем что-то вроде легкой мании величия, которая нередко бывает присуща людям, обуянным разного рода идеями.